— Рихард, сделай одолжение — заткнись. Или говори по делу. У тебя какие-то идеи имеются?

— Нету…

— Тогда помолчи!

В разговор вступила молчавшая доселе девушка:

— Я видела, у перрона стоит бронепоезд…

— Путь до и после станции разрушен… Можно, конечно, снять пулеметы. Продержимся минут на десять дольше.

— А что если укрыться прямо в бронепоезде?

Аристархов покачал головой. Его лицо выражало полное отсутствие энтузиазма: даже не думайте…

— Отчего?

— Рельсы разрушены…

— И все-таки я бы хотела осмотреть бронепоезд…

— Нам для вас ничего не жалко. — щедро разрешил Рихард.

По лестнице спустились впятером. Никто не захотел оставаться в комнате с мертвецами. Да что там: вряд ли у кого в мыслях было возвращаться в это помещение.

Вышли на перрон. Стеганул холодный осенний ветер. Аристархов поднял воротник у своей шинели.

На станции все также стоял короткий в четыре отделения бронепоезд. Но в скупом свете луны он казался просто огромным.

Впереди находился блиндированный вагон при полном вооружении — горная пушка в носовом листе, вдоль борта пулеметы, пушки Гочкиса, амбразуры для стрельбы из личного оружия.

За головным вагоном шел локомотив, с бронированными котлом и даже трубой, с узкими амбразурами.

После него — полувагон, с крышей срезанной. Внутри целились в небо минометы Стокса.

— Экое богатство, — сказала девушка. — проводя рукой по клепаному шву вагона. Просто грех его не попользовать.

Снова Аристархов покачал головой.

— Все, что мы можем сделать — вывести его за станцию саженей на пятьдесят, а затем героически погибнуть. Даже если мы скроемся в коробке, они натаскают соломы, дров. И мы либо задохнемся, либо запечемся в собственном соку.

— …Вот если бы рельсы восстановить… — помечтал Аристархов и тут же опомнился. — Но путь может быть разрушен во многих местах…

— А я ведь занималась бронепоездами…

— В самом деле? — удивился ради приличия Аристархов. — Вероятно, шили занавески для командирского поста?

Девушка фыркнула:

— Да я их разрабатывала! Скажем, где должен находиться в бронепоезде локомотив? И почему?

— Спереди, — не обращая внимания на предостережение старика, первым выпалил Чугункин, — чтоб машинист видел, куда ведет локомотив.

Геддо покачал головой, Клим схватился за горло, и уже в разговор не вступал.

— Сзади. Чтоб паровоз не мешал вести огонь носовым орудиям. — предположил Геллер.

Покачал головой Аристархов:

— А в таком случае образуется мертвая зона сзади. Локомотив надо ставить в середину состава.

— Но как тогда переходить между казематами? — спросила Ольга.

Все мужчины дружно пожали плечами.

— Все отсеки должны быть соединены переходами, на случай, если в каком-то каземате или локомотиве выбьет обслугу. Поэтому для бронепоездов следует разработать локомотив с котлом, либо узким, либо смещенным от строительной оси. — Ольга посмотрела на лица мужчин, осеклась и закруглила разговор. — Я писала работу на эту тему, ее печатали в «Вестнике» броневой секции российского Военно-технического департамента… Но вы ее вряд ли читали…

Четыре мужчины покачали головами: нет, не читали. И если будем здесь долго стоять, шансы прочесть сведутся к нулю.

— Сколько у нас времени? — спросила Ольга, проходя мимо локомотива.

— На приступ они пойдут утром. Вероятно, пустят основную массу по оврагу, затем станут наступать так, чтоб между бронепоездом и наступающими были здания. Тогда мы не сможем открыть перекидной огонь.

— А минометы?

— Я уже смотрел. — встрял Геллер. — На них только дымовые снаряды. Мы, конечно, можем поставить дымовую завесу в надежде, что наступающие заблудятся, и не найдут станцию. Но на вашем бы месте я бы на это не надеялся. На близкой дистанции от орудий мало проку — да и не сможем мы стрелять из всех сразу.

Неспешным шагом дошли до конца состава. Отсюда не было видно костров, но их огонь будто бы отражался в небесах.

Затем прошли в пакгаузы. Геддо прошептал заклинание, и над ними, освещая дорогу, повис голубой огонек.

Ольга посмотрела на обрезки проката, долго стояла возле бухт с металлическим канатом.

— Просто удивительно как все хорошо складывается… — задумчиво проговорила она.

— Хорошо? — переспросил Рихард. — Вы, вероятно, хотели сказать «плохо»? «Отвратительно» — самое то слово.