Рука, державшая кастет, покрылась потом, стала горячей, и Левше стало казаться, что свинец вот-вот начнет плавиться. Он трусил и ненавидел себя за это. Четверка была настроена враждебно и, если дойдет до драки, ему не поздоровится. В животе что-то булькнуло и появилось такое ощущение, как в том прискорбном случае с Никаноровыми калошами. Об этом никто не должен догадаться, иначе ему труба. Порвут на части. И деньги отнимут. Не только выигранные, но и свои. Он собрался с духом и спокойно прервал обвинителя:

– По блатному ты, Ванька, неправ. Не пойман, не вор. Ты меня ни за что падлой обозвал. Смотри, как бы я с тебя за это не спросил. – И усмехнувшись, добавил:

– Надо было сказать, как Арбенин князю Звездичу: «Вы шулер и подлец. Вы подменили карту».

– Мы таких блатных не знаем, - заявил Пенс, - но ты, Кобылячья голова, к нам играть не приходи. Кажись, ты не чистый на руку.

– Он был картежник, аферист, вдобавок на руку не чист, - в рифму пропел Святой.

– Карты пересчитай,- приказал Боб Святому. – А ты, Пуголовок, пока стой, где стоишь, и деньги не лапай.

Святой принялся пересчитывать колоду, а неугомонный Цибуля стал рассматривать карты, раскладывая их по мастям четверками. Когда дело дошло до дам, исследователь долго их изучал, положив в одну линию.

– А интересно девки пляшуть. По четыре штуки в ряд, - прокомментировал его работу Пенс.

У Левши опять начало давить в животе. «Как у плохого солдата перед войной», - подумал он.

– Есть! Нашел!!!- Торжествующе крикнул Цибуля, поднимая карту на свет. – Конская голова «картинки» наколол и нас коцаными картами «кормил». Сейчас я его самого покоцаю.

Ванька-Цибуля выдернул из сапога тонкий узкий нож с наборной пластмассовой ручкой.

– Как у плохого солдата перед войной, - повторил вслух Левша. Эта фраза каким-то образом перекликалась с Никаноровой присказкой – «готовься к войне». Страх сжался в маленький комок, опустился вниз живота и прошел. Новоиспеченный шулер перегнулся через стол и наотмашь, с протягом, ударил Ваньку по виску кастетом.

– Это тебе за Конскую голову, - выдохнул он. Цибулю спас стол. Нападавший не дотянулся и кастет, проскользнув, рассек Цибуле бровь. Любитель честной воровской игры рефлекторно уклонился от повторного удара и «полоснул» ножом Левшу по кисти. Тот, перекинул кастет в левую руку, выхватил из таза пучок самых крупных купюр, опрокинул его к ногам пострадавшего в поисках справедливости Цибули и, оттолкнув Боба, выскочил во двор.

– Подавитесь, крысы, своими вонючими деньгами, - крикнул беглец на прощание.

Погони не было. Все кинулись собирать содержимое банковского таза.

Пришедший в себя Цибуля присоединился к остальным. Нагнувшись, он полез под стол, после чего крутая плешь вождя мирового пролетариата, напечатанная на мятой банкноте, окрасилась крупными каплями крови, стекающими с Цибулиного подбородка.

Когда, объявленный персоной нон грата, Левша отдышался во дворе Архиреевой дачи, замотал майкой порез на руке и пересчитал деньги, то оказалось, что он отвоевал больше двухсот рублей. Левша бросил двадцатипятирублевую купюру в кувшин, а остальное спрятал к себе в матрас.

– Завтра Никанору выделю половину за науку.

Никанор от доли отказался, но взял полтинник. Ровно столько у Левши вытащил карманник.

– Это чтобы ты должником себя не считал. Так тебе спокойней будет, - пояснил он Левше. – А вчера ты пожадничал и поэтому «спалил хату». Выиграл много. Их и повело в сторону. Надо было потихонечку щипать. Они бы еще долго не очухались. А так, жадность фраера чуть не сгубила. Ну, а в целом все нормально. Да и не в выигрыше суть. Главное, что не спасовал, и крови не испугался. Ни чужой, ни своей. За это хвалю. Воспитывай в душе зверя. И готовься к войне. Еще вспомнишь меня. Пригодится по твоей жизни. Я в людях разбираюсь.

Левша сидел на кровати, смотрел на Джоконду и тасовал колоду, стараясь попасть одна в одну. Карты были не совсем новые, и тасовка давала сбой.

– Все карты мусолишь, - ворчала мать. – Ни учиться, ни работать не хочешь. Шел бы на шофера. У них зарплата большая и вдобавок калым. Завтра вставай пораньше и очередь за мукой займи. В продмаге муку дают по карточкам. Уже месяц без муки сидим.

– Не горюйте мама, будет у нас муки до отвала.

«Завтра на базаре куплю мешок муки у спекулянтов. Порадую старуху», - подумал Левша.

«Готовься к войне». Теперь этой, знаменательной для Левши, фразой ежедневно приветствовал его Катсецкий

Никанор стал раньше возвращаться с работы и остаток дня они проводили вместе. С прежней должности он уволился, и последнее время работал разводящим на «малолетнем» корпусе.

– Все, хватит с меня, - жаловался он Левше. Рука уже не та. Я свое отслужил. Пора о вечном подумать. Да, и Иоанн Сторожев, душеприказчик царев, по ночам все чаще являться стал в сновидениях. Не к добру это. Видимо, недолго осталось рабу Божьему Никанору.