Они выехали на двух машинах из теннисного клуба. Затем запарковали ее автомобиль и поехали на его машине. С поднятой крышей выбрались из города на шоссе, нашли боковую дорогу, которая вела через песчаные холмы к зеленым горам, возвышавшимся над Палм-Спрингс. Шарлен положила голову на плечо Джефа.

Поднявшись к сосновой роще, они нашли площадку с хорошим обзором. Джеф поставил машину. Они уставились на широкую пустыню, простиравшуюся внизу.

— Теперь ты знаешь — она не любит меня, — сказал Джеф. — Это скоро закончится.

Она не ответила на его невысказанный вопрос. Он внезапно произнес:

— Ты не можешь допустить… чтобы один этот эпизод изменил в твоей жизни все.

— Но это случилось.

Она подняла голову; ей захотелось, чтобы он поцеловал ее.

— Как бы ты ни относилась к твоему отцу и что бы ни произошло, ты не должна губить свою жизнь. И мою. Это несправедливо!

— Несправедливо? — повторила она. — Моя национальность дает мне одно преимущество. Человек знает, что жизнь с первого дня будет несправедливой к нему. Он не ждет справедливости. И не гибнет, сталкиваясь с несправедливостью. Просто собирает осколки и отправляется в следующее место, в другую страну, начинает новую жизнь.

Он поцеловал Шарлен, надеясь изменить ее настроение. Она молча обняла Джефа, чтобы отдаться ему.

Когда они вернулись к тому месту, где стоял ее автомобиль, было уже темно. Он проводил Шарлен к машине, закрыл дверь, просунул голову в салон и поцеловал девушку.

— Я бы хотел, чтобы мы могли пообедать сегодня.

— Это невозможно, — сказала она, закрывая эту тему.

— Завтра?

Казалось, он сомневался в том, что она скажет «да».

— Да, завтра. И каждый день, пока ты здесь. Но это все.

Она поцеловала его, протягивая руку к ключу зажигания. Он проводил ее взглядом. Она развернулась и поехала мимо него в сторону клуба. Он махал рукой, пока она могла видеть его в зеркале.

Когда он подъехал к дому, вокруг бассейна горели фонари. Все казалось спокойным, но, оказавшись в их апартаментах, Джеф обнаружил, что Джоан собирает вещи. Он резко остановился у двери. Не повернувшись, Джоан сказала:

— Я решила вернуться завтра утром.

Она произнесла это будничным тоном, словно не было столкновения в клубе, другой женщины, неприязни.

— Да?

Он вместил в один слог все свое удивление и разочарование.

— Ты можешь остаться. Келвин отвезет меня. Мы договорились.

— Конечно, я должен вернуться! Для чего мы сюда приехали?

— Поступай, как тебе удобно, — сказала она, аккуратно складывая тонкий шелковый пеньюар и убирая его в сумку, стоявшую у изножья кровати.

— Хорошо. Утром мы поедем назад, — сказал он.

Обед прошел без слов. Джеф сотню раз испытывал соблазн встать из-за стола и позвонить Шарлен, но он не сделал этого. Потом Джоан удалилась в их спальню, захватив с собой бутылку коньяка. Джеф подождал некоторое время, затем очень тихо покинул дом и поехал в клуб.

Подойдя к бунгало Шарлен, он увидел, что шторы опущены, но в доме горел свет. Он осторожно постучал по стеклянной двери. Ему не ответили. Он постучал громче. Снова тишина. Он сел в шезлонг, откинулся назад, стал смотреть в сторону гор. Лунный свет серебрил снежные вершины.

В начале одиннадцатого он услышал шаги приближающейся к коттеджу Шарлен. Она была не одна. Прозвучал настойчивый мужской голос.

— Хотя бы пообедай со мной завтра. Что за радость постоянно обедать в одиночестве?

— Это верно, — со своей обычной обезоруживающей искренностью сказала она.

— Значит, завтра?

— Посмотрим, — уклончиво ответила она.

Его тон стал более резким.

— Послушай, это, конечно, не мое дело, но ты и Джефферсон… Это бесперспективно. Он женат. Даже будь он свободен, у вас все равно нет будущего.

— Ты прав в одном, — сказала она. — Это не твое дело!

— Извини, — сказал мужчина. — Я думал только о твоем благе.

— Знаю.

— Завтра вечером?

— Я сказала — посмотрим.

— Если не завтра, тогда в Чикаго? Обещаешь?

— О'кей, Мервин, в Чикаго. Обещаю.

Очевидно, он попытался поцеловать ее, потому что она тихо произнесла:

— Пожалуйста, не надо.

Джеф услышал, как мужчина зашагал по дорожке. Шарлен не сразу направилась к двери. Она постояла на лужайке, глядя на залитые лунным светом горы.

— Дорогая, — сказала Джеф.

Она повернулась в изумлении. Заплакала от неожиданности. Он вскочил, обнял ее.