Хорошо в Артеке! Солнце греет, куда там греет — печет, на градуснике — выше тридцати. Вверху горы, кругом зелень, парки, внизу — тихое синее море, ленивое, разомлевшее от духоты. Красота.

Аркадий не раз ловил себя на том, что он невольно наблюдает за жизнью пионеров и их воспитателей.

Вот костер у вожатых. Ребята декламировали: «Красное знамя — знамя свободы, равенства, братства, любви». А то, что красное знамя — знамя диктатуры пролетариата, так это устроителям костра невдомек.

Записал эти и некоторые соображения в свой дневник. Пригодятся. Старая привычка газетчика — записывать впечатления, которые вроде бы и не нужны пока для новой книги.

Спасаясь от жары под ветвями болотного кипариса, сидели пионеры. Увидев Гайдара, они замахали руками, приглашая к себе.

— Как живете, народ?

— Хорошо. Даже лучше, чем хорошо.

Гайдар поглядел на ноги: мальчики и девочки обуты в сандалии и белые носочки, нахмурился.

— Вот смотрю я на вас, народ вы хороший, все будто здоровые люди, а ходить по земле не умеете.

— Умеем! — возразили ребята.

— Как же умеете, если ноги у вас завернуты в вату? А по земле и босиком придется бегать. А ваша армия будто в госпитале.

— Не разрешают доктора босиком-то, — сказал веснушчатый пионер. — Говорят, ноги наколете, пораните.

— А начальство как думает? — повернулся Гайдар к подошедшему начальнику лагеря. — Как оно солдат думает готовить? Можно им без сандалий бегать?

— Им лучше знать, Аркадий Петрович. Если не боятся, думаю, можно, — ответил начальник.

— А чего бояться? Ногу поцарапают — йодом смажете. Найдется такое снадобье? А пионеры — народ храбрый, что им царапины. Ведь верно, ребята?

— Верно, Аркадий Петрович. Даже очень верно, — закричали пионеры.

— Тогда все в порядке. Вон и начальник говорит, что йоду у него сколько угодно.

С того времени пионеры стали ходить разутыми, конечно, когда не холодно.

Аркадий любил бродить по парку и наблюдать за ребятами, когда они свободно проводили время без старших.

Однажды он шел по дорожке парка Виннера. В беседке, переоборудованной из часовни, группа пионеров о чем-то спорила. Гайдар на цыпочках подошел к беседке и встал так, чтобы ребята не могли его видеть.

— Это, может быть, на самом деле было?!

— Фантазия, — отвечал другой голос.

Когда страсти ребят разгорелись и спорщики стали громко шуметь, Гайдар вышел из укрытия и спокойно спросил:

— Вы чего не поделили, ребята, может, я помогу вам?

— Это Вовка говорит, что невидимка был, а я ему объясняю — фантазия… это писатель выдумал, — пояснил паренек с живыми глазами.

Аркадий Петрович серьезно, будто не понял, о чем спорят, спросил:

— А что — интересная книжка?

Ребята стали рассказывать:

— Уэллс пишет, что инженер изобрел краску. Если ей покрасить что-нибудь, то оно станет невидимым, как все равно его нет, — объяснял один.

— Не краску, а жидкость, — поправил его другой.

— Если сделать укол и ввести эту жидкость человеку, то его не будет видно — человек этот станет невидимкой, — добавил третий пионер. — Только нас не обманешь, ведь мы не маленькие — понимаем.

— А что же вы понимаете?

— Как же! Ведь невидимку застрелили, когда он бежал раздетый. По следам на снегу.

— Ну и что? — спросил Гайдар.

— Но человек ведь ест, а если человек ест хлеб или еще что-нибудь…

— Например, пирожное, — подсказал Гайдар.

— Ну хоть пирожное. Его ведь внутри все равно будет видно, ведь оно не окрашено жидкостью.

— Да, пожалуй, вы, ребята, правильно говорите, — задумчиво сказал Гайдар. — Молодцы! А писатель об этом не подумал.

— Пусть бы он нас спросил, тогда мы бы ему сказали.

— Да, с читателями всегда нужно советоваться, — улыбнулся Гайдар.

Пока маленький Тимур играл и развлекался с пионерами, Гайдар писал новую повесть.

Отрывок из повести он уже читал пионерам. Это будет книга о маленьких жителях глухого разъезда №216 — хороших и забавных людях Петьке и Ваське. Они, как и он в детстве, живут мечтой о «дальних странах», хотят увидеть большие города, красивые вокзалы, огромные заводы. Жизнь идет, и на тихом глухом разъезде начинается большое строительство, в селе организуется колхоз.