Почему — понятно. Рынок, коммерческий интерес определяет сегодня массовую культурную политику. Так не только в кино. Так на телевидении, в книгоиздании, на эстраде, в рекламе. Редактор объясняет автору: чтобы книга хорошо продавалась, надо, чтобы она была глупее. Сложилась даже соответствующая терминология.

«Ну, это же просто Кафка!» — услышал я о ругательной оценке на одном из телеканалов.

«Так это комплимент. — уточнил я. — лестное сравнение с великим писателем».

«Что вы, — объяснили мне. — это у них ругательство. Это значит, что слишком сложно, зритель не поймет».

Результаты такой политики все ощутимее. Массовый читатель, зритель становится удручающе примитивен. И все более в себе уверен. Это крикливое серое большинство больше не стесняется своих вкусов. Наоборот, агрессивно их утверждает вместе с производителями такой продукции. И процесс этот набирает обороты на глазах. Телевизионщики переводят всю страну на ночной режим мобильных вампиров, ставя популярные фильмы на час, два. три. четыре ночи. Цель проста: растянуть прайм-тайм — тогда сверхдоходы от рекламы станут еще выше.

Конечно же, у руля этих процессов стоят вовсе не глупые люди. И они прекрасно понимают гибельность этого пути для народа. Но заботит их только выгода. То есть оглупление, дебилизация населения для них не самоцель, а инструмент. Это. как говорят юристы, косвенный умысел. То есть — когда человек предвидит наступление неблагоприятных последствий и безразлично к ним относится. Но все равно это умысел!

— Как началась ваша творческая деятельность?

— С устного сочинительства для друзей, тогда мне было десять лет. Жили мы в неблагополучном районе Ростова — на Богатяновке. кругом все поголовно судимые, книжек там никто не читал. Так что у соседских пацанов мои «рассказики» пользовались большим успехом.

В двенадцать лет написал и послал на конкурс в «Известия» свой первый рассказ, удостоившийся разгромной рецензии. Когда мне исполнилось двадцать, журнал «Техника-молодежи» напечатал мой первый рассказ-миниатюру. С 1968 до 1984 года безуспешно рассылал очерки и рассказы по редакциям и издательствам. Результат: 85 отказов и 4 публикации.

Первый роман «Смягчающие обстоятельства» писал четыре года заведомо «в стол». В те годы он был стопроцентно неиздаваемым. Еще четыре года рукопись ходила по издательствам. Зато потом издал все. кроме того — самого первого рассказа. Решил было и его опубликовать — для интереса, но не нашел. Хотя где-то эта рукопись лежит, ведь у меня ничего никогда не пропадает.

— К вам популярность пришла после «Антикиллера» или это случилось раньше?

— Все в мире относительно. В восьмидесятых годах у меня вышли две книги судебных очерков, много рассказов и повестей, потом стотысячными тиражами — роман «Смягчающие обстоятельства» и сборник «Принцип карате». По тем временам это был очень большой успех и большая популярность. Про тиражи в 15 миллионов тогда никто не мог и мечтать. Но в 94-м вышла «Пешка в большой игре» — это уже был другой уровень успеха. А в 95-м «Антикиллер» — вообще, феерическая реакция: роман 51 раз занимал первое место в рейтинге «Бестселлеры Москвы», который публиковало «Книжное обозрение». Его тираж превысил 5 миллионов!

— У вас две книги «Антикиллер», ожидается третья. Не получится из этого очередных «Улиц разбитых фонарей»?

— За «Разбитые фонари» я не отвечаю, хотя фильм неплохой. А трилогия «Пешка в большой игре». «Акция прикрытия» и «Основная операция» получилась неплохо и пользовалась большим успехом у читателей. Надеюсь, с «Антикиллерами» получится то же самое.

— В книге «Татуированная кожа» много написано про операции КГБ. Откуда вы знаете об этих операциях? Или это выдумка?

— Давайте считать, что выдумка.

— Вы очень реалистично описываете и продажных милиционеров, и честных. Как на ваш взгляд, много ли действительно честных?

— Я глубоко убежден, что изначально честных людей больше, чем нечестных. Но многое зависит от социальных условий. Нынешние условия, увы, способствуют размножению как раз второй категории. А остальные приспосабливаются к реалиям жизни. Отсюда анекдот: «На материально ответственные должности лучше принимать честных людей, ибо они гораздо меньше воруют». Помоему, это трагический юмор.

— Придаете ли в романах значение мелочам? Или, как иногда у некоторых писателей бывает, вначале у героя пистолет «ТТ», а потом, чудесным образом оказывается «Макаров». Надеются, что читатель не заметит?

— Мне даже обидно такое слышать. Если я описываю пистолет Макарова, то укажу и модификацию: ПМ. ПММ или ПБ. Мои книги можно использовать вместо оружейного справочника. Почитайте — убедитесь.

— Ваш роман «Атомный поезд» тоже связан с милицией и преступностью?