Пик моей популярности был уже позади. Самое подходящее время, чтобы покончить с собой. Еще один шанс. И я им едва не воспользовался. Держал таблетки в руке. Вот до чего дошло. Я собирался принять смертельную дозу мета-тестерона.

А потом позвонил агент и как начал орать — громко, по-настоящему громко, как это бывает, когда миллион христиан в Канзас-Сити выкрикивают твое имя. С таким восторгом звучал его голос.

Агент звонит мне в гостиничный номер и сообщает о самом выгодном предложении за всю мою карьеру. На следующей неделе. Эфирное время, прайм-тайм. Пауза в тридцать секунд между рекламой теннисных туфель и нового мексиканского ресторана.

А я думаю с изумлением, что вот эти таблетки уже были почти у меня во рту.

Мне больше не скучно.

Центральное телевидение, миллионы зрителей, мой звездный час — мой последний шанс вытащить пистолет и застрелиться у всех на глазах.

Уж это мученичество никак не пройдет незамеченным.

— Есть только одна небольшая загвоздка, — говорит мне агент. — Я сказал им, что ты явишь чудо.

Чудо.

— Ничего эпохального. Тебе не придется повелевать Красному морю, чтобы оно перед тобой расступилось, — говорит агент. — Превратить воду в вино — этого будет вполне достаточно, только имей в виду: не будет чуда — не будет эфира.

Фертилити Холлис возвращается в мою жизнь в Спокейне, штат Вашингтон, где я сижу инкогнито в ресторане «Шари», пью кофе и ем пирог, и вдруг она входит в зал и направляется прямиком к моему столику. Фертилити, конечно, не добрая фея из сказки, но она появляется так внезапно, словно и вправду по волшебству.

Хотя в большинстве случаев — нет.

То есть да, но тебя это не удивляет.

Фертилити с ее серыми глазами и взглядом скучающим, как океан.

Фертилити с ее тихими и усталыми вздохами.

Она — глаз бури посреди урагана, а ураган — это мир вокруг.

Фертилити с ее руками и изможденным лицом, как у измученного, обессиленного человека, который выжил в страшной катастрофе, словно она — из бессмертных, из древнеегипетских вампиров, словно она миллион лет смотрела эти телеповторы, которые мы называем историей, она садится за столик напротив меня, и я рад, что она появилась, потому что она мне нужна для чуда.

Это было в то время, когда я еще мог ускользнуть от своей многочисленной свиты. Я еще не был никем, но все шло к тому. Интерес ко мне в средствах массовой информации падал. Моя известность пошла на спад.

Фертилити сидит сгорбившись, положив локти на стол и подпирая подбородок руками, ее рыжие волосы скучного цвета падают на лицо мягкими прядками, и тебе начинает казаться, что она прибыла к нам с планеты, где сила тяжести много меньше земной. Как будто здесь, на Земле, она весит восемьсот фунтов — даже такая худенькая и изящная.

На ней легкие брюки и топик, у нее с собой огромная холщовая сумка. Кондиционеры работают, и я чувствую запах смягчителя ткани, которым она пользуется при стирке. Сладковатый и ненатуральный.

Она такая — как будто размытая.

Как будто она сейчас растворится в воздухе.

Просто сотрется.

— Не грузись, — говорит она. — Это я, только без макияжа. Я здесь по делу.

Ее работа.

— Да, — говорит она. — Моя дурная работа.

Я спрашиваю, как там моя рыбка?

Она говорит:

— Хорошо.

Это не совпадение, что мы с ней встретились. Она наверняка следила за мной.

— Ты забыл, что я знаю все, — говорит Фертилити и спрашивает: — Сейчас сколько времени?

Я говорю: без семи минут два.

— Через одиннадцать минут официантка принесет тебе еще пирожное. Лимонное безе. Вечером на твое выступление придут всего шестьдесят человек. А завтра утром в Шривепорте обрушится мост. Над рекой Уолкер. Я, правда, понятия не имею, где это.

Я говорю: это все догадки.

— Да, и еще, — говорит она и ухмыляется, — тебе нужно чудо. Тебе позарез нужно чудо.

Может быть, говорю я. А кому сейчас не нужно чудо? И откуда она это знает?

— Оттуда же, — говорит она и кивает в дальний угол зала, — откуда я знаю, что вон у той официантки рак. Я знаю, что у тебя будет расстройство желудка. Из-за этого вот пирога, который ты сейчас ешь. Через пару минут где-то в Китае загорится кинотеатр. А прямо сейчас в Финляндии лыжник вызвал в горах лавину, под которой погибнет дюжина человек.

Фертилити машет рукой, и к нам направляется официантка, у которой рак.

Фертилити наклоняется ко мне через стол и говорит:

— Я знаю все это, потому что я знаю все. Вообще все.

Официантка молоденькая, у нее хорошие зубы и пышные волосы, и вообще я в том смысле, что она совершенно не выглядит слабой или больной, и Фертилити заказывает жареного цыпленка с овощами и кунжутом. Она спрашивает, как его подают? С гарниром из риса?

За окнами — город Спокейн. Дома. И река с тем же названием. Солнце — одно на всех. Автостоянка. Сигаретный киоск.