– Да! На днях фрегат «Надежда» уходит из Амстердама… Я еще не поведал вам, Анна Белль, что капитан возьмет меня на борт и я поплыву в Россию. Срочные дела в Санкт-Петербурге. Надеюсь их быстро уладить и возвратиться.

Анна Белль вздрогнула от этой новости. Она растерялась окончательно и не знала, как реагировать на это заявление. Тем временем Андрей Петрович продолжал:

– Несомненно, у меня состоится личная аудиенция у ее величества по прибытии в столицу. Императрица любит рассказы о путешествиях и всегда принимала меня. Надеюсь обратно привезти ее личное послание, адресованное вам, уважаемый господин Браамкамп.

Герриту Браамкампу понравились слова Шувалова.

– Мы договорились с Анной Белль, я постараюсь срочно изготовить копии с чудесных каталогов, чтобы предметно говорить с ее величеством о картинах, – добавил граф.

– Прекрасно! Мне известно, что российская императрица очень хорошо разбирается в живописи. Подборка имен художников и описание их картин должны вызвать у ее величества большой интерес. Мне рассказывали о коллекции Эрмитажа, где я, к моему большому сожалению, так и не побывал…

Анна Белль почувствовала себя маленькой девочкой, которой разрешили присутствовать при взрослых разговорах без позволения вмешиваться. Граф Шувалов неожиданно повзрослел в ее глазах, превратился из простого и близкого знакомого, к которому так расположилось ее сердце, в недоступного камергера.

Страшное разочарование в себе самой охватило Анну Белль. Она пыталась отыскать свою вину в том, что, говоря эти слова, граф Шувалов, ее Андрей Петрович, унесся далеко в Россию и перестал в одно мгновение находиться рядом.

– Искренне благодарю, ваше сиятельство, – в заключение сказал Геррит Браамкамп. Он не спеша вытер рот и руки салфеткой. Видимо, после нескольких тяжелых дней постельного режима ему было нелегко изображать выздоровевшего человека. – Мне бы хотелось попросить вас еще об одном одолжении, граф…

– Я весь внимание.

– Дело в том, что в течение нескольких лет я старался приобрести одну картину. Она сейчас принадлежит владельцу питейного заведения в Делфте. Нет, он не ценитель искусства. Хранит ее как память, поскольку художник, ее написавший, подарил картину близкому родственнику хозяина.

– Речь идет о «Дворике в делфтийском доме» господина Питера де Хоха, – произнесла Анна Белль.

– Вот видите, граф, как моя внучка понимает меня с полуслова! Именно эту картину я имею в виду! – Глаза Геррита Браамкампа загорелись внутренним огоньком счастья, надежды и огромного желания коллекционера совершить, возможно, последнее в его жизни приобретение. – Так вот, любезный граф, не могли бы вы помочь Анне Белль с организацией поездки в Делфт с целью привезти оттуда желанную картину? Мне нужно, чтобы мою внучку надежно сопровождали в пути.

– Ах господи, если бы не обстоятельства с отъездом, я бы сам сопроводил Анну Белль! Теперь на меня возложена историческая миссия, но я во всем готов вам помогать.

– Расстояние от Амстердама до Делфта едва ли тридцать пять верст, поэтому путешествие туда и обратно займет не больше двух дней. Сама картина тоже небольшая: двадцать восемь на двадцать четыре дюйма. Ее легко перевезти.

– Конечно, я помогу с организацией этой поездки. Но, господин Браамкамп, может быть, дело подождет до моего возвращения?

– Нет, господин Шувалов. Нет. Я не думаю. Я хотел бы поспешить…

– Хорошо. Тогда я все устрою через нашу миссию. Экипаж, размещение и охрана Анне Белль будут обеспечены как дипломатической персоне.

– Когда уходит фрегат? – спросил Браамкамп.

– Дня через три или четыре. Вы позволите Анне Белль меня проводить, а потом уже поехать в Делфт?

– Разумеется, ваше сиятельство. Мы очень рады такому знакомству. Я слышал многое о вашем славном отце. Не сочтите это за пустой комплимент, но для нас большая честь принимать вас в гостях. Не правда ли, Анна Белль?

Девушка вздрогнула от этого неожиданного обращения к ней, так как была погружена в свои мысли и сомнения.

– Да, дедушка. Мы очень благодарны вам, ваше сиятельство, за посещение нашего дома, – ответила она достаточно сухо.

– Я польщен вашим вниманием и гостеприимством, – поклонился в ответ Шувалов.

Он засобирался уходить. Анна Белль проводила его до порога и отдала картотеку. Оба почувствовали некоторую неловкость.

– Анна Белль, простите меня, что я тотчас не поставил вас в известность о своем отъезде. Я вижу, что сделал ошибку, – тихо произнес граф. – Эта новость вам так же неприятна, как и мне самому.