Был он из знаменитого рода Валленбергов – богатейших шведских магнатов. В свое время наши агенты похитили у них секрет производства подшипников. Тем не менее семья Валленбергов оставалась к нам расположена и в сороковом даже помогала заключить мирный договор с Финляндией. Перед войной с Гитлером их банк содействовал нам в покупке столь нужного для самолетов никеля.

Валленберг исчез сразу после освобождения Будапешта нашими войсками. Говорили, что его пригласили в наш штаб и более его никто не видел. По грубой страстности, с которой мы это отрицали, я конечно же все понял.

Семейство Валленбергов неоднократно посылало в СССР запросы, но тщетно – мы объявили, что ничего не знаем о его судьбе.

Я сумел выяснить, что арест действительно был, и осуществлен он по распоряжению высшего военного руководства. Кого-то волновала личность Валленберга, а скорее, информация, которой он владел.

Я много думал о том, что же это была за информация? Попытаюсь изложить свои суждения…

Как известно, накануне гибели Рейха его вожди пытались спастись с тонущего корабля. Вождь Рейха номер два Гиммлер решил наладить связи с Западом через шведа графа Бернадотта, торгуя судьбой евреев в концлагерях.

Но были в Рейхе люди, уверенные, что надо вести переговоры не с Западом, а со Сталиным. Так считал самый таинственный человек Рейха – «человек без тени», как его называли, гитлеровский Фуше, могущественный шеф гестапо Мюллер. На нем, как и на Гиммлере, лежала вина за гибель миллионов евреев и за концлагеря.

И с 1943 года он начинает вести удивительные беседы… После гибели несчастной «Красной Капеллы» у него состоялся интересный разговор с Шелленбергом, который тот опубликовал в мемуарах.

Мюллер с тоской говорил этому главе немецкой военной разведки о… притягательности русских коммунистических идей для немецких интеллектуалов: «Наше интеллектуальное руководство со своим неясным внутренним миром (это он о Геббельсе) не может спорить с коммунистическим Востоком…» И делает удивительный вывод: «Я все больше склоняюсь к тому, что Сталин находится на правильном пути. И если бы я мог как-то повлиять на ход дела, то мы объединили бы со Сталиным свои силы. Это был бы удар, от которого Запад со своим проклятым притворством никогда не смог бы оправиться!»

И, видимо, с конца 1944 года всеведущий Мюллер, отлично зная о деятельности Валленберга и не пресекая ее, попытался через Валленберга установить контакты с нашим руководством, точнее, со своим зеркальным отражением, нашим Фуше – Лаврентием.

Плата была та же: жизнь узников лагерей – для Валленберга и невероятные знания супершпиона Мюллера – для Берии.

Насколько состоялась эта сделка, получили ли мы Мюллера или он был убит в хаосе наступления, а может, расстрелян уже в нашем плену – я не знаю… Все мои попытки говорить об этом впоследствии с Берией решительно пресекались. Хотя, как вы увидите дальше, наши отношения впоследствии станут самыми доверительными.

Одно ясно: Валленберга с подобной информацией мы не хотели оставлять на свободе.

Между тем я был совершенно уверен, что, заручившись честным словом шведа о сохранении тайны, подобного человека можно было смело выпустить.

Освобождение Валленберга необычайно помогло бы мне наладить контакт с могущественнейшим кланом, дало бы возможность сильно укрепить позицию моей фирмы, через которую я создавал нашу агентурную сеть в Скандинавии… Время для работы было самое удачное, и, пользуясь беспомощностью Финляндии, работать в Скандинавии было одно удовольствие.

Я решил переговорить с Кобой.

(Кстати, после войны я уже не был князем Д., пользовался совсем другой легендой. Но подробности своей послевоенной работы и то, под чьим именем я работал, сообщать не имею права.)

Однако прежде чем говорить с Кобой, следовало выяснить, жив ли Валленберг. Мне удалось узнать немного: с 1946 года швед был закреплен за Лабораторией Х, но остался ли он в живых?

В Варсонофьевском переулке стояло тогда некое строение (кажется, под номером одиннадцать). Здесь и находилась Лаборатория Х, преемница той самой ленинской лаборатории ядов, основатель которой (как я уже рассказывал) отдыхает в Кремлевской стене.

В конце сороковых ее возглавлял человек, внешне напоминающий тех, кого изображали на антисемитских гитлеровских плакатах. В научном мире он был известен работами по лечению рака. Но в Лаборатории Х создавал и испытывал новые яды. М-ий (так его звали) изобретал так называемые бесследные яды. Они могли вызвать самые разные последствия – мгновенную смерть или смерть отсроченную, то есть инфаркт, инсульт. Они могли повлиять на психику и довести до самоубийства. Они могли спровоцировать симптомы, похожие на острое пищевое отравление, оканчивающееся смертью. Как было с Крупской или Федором Аллилуевым. Думаю, эти смерти явились одной из причин, заставившей Кобу убрать исполнителей – Ягоду и Ежова.