Шрифт:
– Матвеич, ты жи-ть мудрый мужик! От скажи нам, что за Констанс такой? Мубыть депутат?
– Да какой такой депутат!?
– староста почесал недельную щетину и оглядел сомовцев.
– Истинно говорю, колдун он!
– За что нам напасть-то такая!
– заголосила бабка Катерина.
– Може за ведьму ту, которую мы выгнали?
– Да мы туточки и не причем!
– встрял коренастый мужичок, лучший рыбак на всю деревню.
– Вчерась звонил я сваму внуку, у них та же беда! А сёдне вот телефоны не работают...
– А по телевизору, пока свет не вырубыли, говорят, спокойствие надо сохранять... МЧС уже заналась...
– Ну Мотька ты даешь! Думашь, тучи разгонять примчатся?
– Конец света это! Истино говорю!
– староста теперь чесал затылок.
– А у меня Звездочка-то моя так и не разродилась! Молочка-та нету!
– И картошки ноне тоже не будет...
– бабка Катерина поджала губы.
– Градом весь цвет побило!
– Как жи-ть мы зимовать-то будем?
– А сети-то, сети! Уволокло же все в озеро!
– Ты, Матвеич, от чё скажи: а правда, что тучи разойдутся, ежели мы всем миром клятву принесем?
– Дык откуда мне знать-та?
– староста и сам об этом думал, но сказать стеснялся. Верующих в деревне полно, а еще бабы с почты в партию вступили. И как отнесутся к предложению поклясться какому-то мужику, непонятно.
– Да чего мусолить-то?
– рыбак как раз достал из кармана рубахи щепочку табака, засыпал в обрывок газеты, свернул папироску и поплевав на пальцы, принялся ее заклеивать.
Георгий, второй день прочищавший мозги посредством воздержания от алкоголя, имел свои догадки. Показавшийся ему знакомым мужик, по его мнению, и был тем самым Кощеем, носителем силы Смерти. А раз так: нельзя ему на верность присягать! Сейчас, слушая деревенский, он удивлялся, как же легко их запугать! А где непобедимый русский характер? Где любовь к Родине? Об этом он и решил напомнить, подняв, как в школе, руку. Бабы и мужики посмотрели на него с испугом и затихли.
– Уважаемые жители Сомовки, - Георгий прокашлялся. Уж слишком его тихий голос хрипел.
– Нам послано серьезное испытание! Этот мужик - Кощей Бессмертный! Он, можно сказать, как дьявол. И сейчас он искушает нас! На нем кровь и смерти многих русских людей! Неужели вы так просто покоритесь ему? Неужели нет в вас гордости? Нельзя давать ему клятву!
– Мабуть бредить?
– перебил его кто-то из деревенский. Георгий запнулся и покраснел. Его заминки хватило, чтобы деревенские принялись говорить в один голос:
– Да хто ж ты такой, чтобы нам указывать?
– У тя, поди ни картошечки нет, ни помидорчиков не посажено?
– Тебе, городскому, легко говорить...
– Он нас оскорбить желает!
– Не слушайте его, люди добрые! Засланный он к нам! Оттуда!
– грязный заскорузлый палец указал куда-то вверх.
– Точно!
– очнулся вдруг давешний собутыльник Георгия, - И как я не дотумкал! Точно, засланный! Он ведь русалочий муж... Да тока она его кинула...
Теперь на Георгия смотрели как на первейшего виновника всех деревенских бед, а к вечеру, когда самогон уже порядком подогрел даже самых отъявленных трезвенников, его решено было вернуть русалке, чтобы в деревне воду не мутил. А потом выйти всем селом к почте, там площадка побольше и заверить мужика энтого, Констанса, в верности и любви.
Вот так спеленали Георгия, под гиканье толпы донесли до озера и кинули с обрыва. Чтоб не у берега бултыхался, а там, где сразу глубина начинается. Как мужчина ни сопротивлялся, как ни кричал, а только и успел сделать глубокий вдох и пойти камнем на дно. Хоть бы руки развязали, сволочи... А так... Здесь было метров пять и вся эта толща воды медленно проплыла перед глазами мужчины. А он всматривался в плавные движения водорослей и пытался увидеть в них волосы Вальсии... любимой... Вот так вот бесславно он погиб... Лучше бы сразу шел на базу, может все бы обернулось по-другому... Воздух уже заканчивался... Еще секунда, еще... Вальсия... Как живая... "Любимая", - хотел прошептать Георгий, хлебнул воды и оглушенный болью в легких потерял сознание.
Вальсия с тяжелым сердцем покидала озеро. Она ведь - мавка, а всем известно, что если мавка забеременеет, то сможет выбрать между мужем и прежней жизнью. Если отец ребенка ей дороже подводного мира, то, выйдя на берег, она навсегда превратится в девушку, выносит и родит малыша. А уж если откажется от мужчины, то все останется по-старому. Она родит мавку и будет и дальше затягивать в воды зазевавшихся прохожих, отнимая у них жизнь.
О беременности мавка узнала уже после ухода Георгия. Русалки сразу видят это... Вот и ее обрадовали, едва она нырнула в озеро. Вальсия была зла на мужа, а потому сидела в камышах и мстительно думала: не исполнишь обещания, останусь мавкой, затащу тебя в воды глубокие и оставлю там навечно. Но уже через сутки Вальсия заскучала. Как бы ни был мил ей покой подводный, а сердце горело и жгло, и слезы, казалось, озеро засолить могут. Когда на берегу появилась Аня, Вальсия чуть не захлебнулась от радости, а потом всерьез задумалась над словами ведьмы. К вечеру мавка решилась... Она попрощалась с подружками, повинилась перед водяным, дала слово навещать их и вышла на берег. В ночной тьме, под жутким дождем она вернулась в домик ведьмы. Аня обняла ее, отправила в сенки обмыться уже нагретой водой, подобрала платьишко и обычные резиновые шлепки, а потом девушки долго сидели и молча пили чай, думая о своем.