Под рукой, лежавшей на ее животе, что-то пошевелилось. Брэнд вздрогнул, потрясенный. Ребенок. Семья. Его семья…

В его объятиях Клеа зашевелилась во сне, бессвязно пробормотав что-то, прежде чем ее дыхание выровнялось. Но прошло много времени, прежде чем сон сморил и его.

Брэнда разбудил стук дятла по каштановому дереву за окном. Рядом с ним Клеа все так же спокойно спала. Он оперся на локоть, наблюдая за ней в лучах начинавшегося дня. Наконец она открыла глаза, и в теплых лучах утреннего солнца Брэнд уловил первый проблеск удивления.

И радость тоже. И что-то большее…

Клеа посмотрела на него и выпалила:

— Ночью… ты меня разбудил. Я почувствовала: ты трогал мой живот. — Она перевернулась и потянулась к нему. — Брэнд, ты должен знать. Этот ребенок… не от Гарри.

Брэнд вздрогнул.

Он не хотел говорить о чем-либо, что могло вызвать у них ссору, — только не после той близости, что была между ними прошлой ночью.

— Я никогда не буду вдаваться в подробности зачатия твоего ребенка. Я понимаю, как это могло произойти. Ты, должно быть, чувствовала себе очень одинокой…

— Подожди!

Клеа выбралась из постели. Брэнд не мог не восхититься красотой изгибов ее обнаженного тела, плавностью движений, благодаря которой казалось — она не идет, а плывет.

Пройдя через спальню, Клеа распахнула дверцы шкафа. Несколько секунд спустя Брэнд услышал щелчок открываемого сейфа. Она вытащила папку с бумагами и, открыв ее, подошла к нему. Сев на кровать, протянула один листок и прикрыла простыней свою наготу.

Брэнд поежился:

— Мне не нужны…

— Нет, нужны!

Он глянул на расплывшиеся внизу черно-белую печать и свою подпись.

— Что это?..

— Посмотри!

Он взял бумагу и прочитал заголовок: «Клиентское соглашение о хранении депозита».

Перебрав все возможные варианты, Брэнд посмотрел на Клеа, не веря своим глазам. Словно издалека он услышал свой голос:

— Что ты хочешь мне сказать?..

— Отец моего ребенка — ты!

— Не может быть… — Брэнд помахал соглашением. — Где ты его взяла?

— Я нашла его среди бумаг в твоем кабинете, когда разбирала их… — Она сглотнула. — В прошлом году — после того как получила твое кольцо. Я поняла, что пришло время все довести до конца…

— Боже!

Такого развития событий Брэнд совершенно не предполагал.

— То, что я нашла это тогда, казалось таким правильным. — Клеа слегка подвинулась, и простыня соскользнула с ее плеч, обнажая бледную кожу. — Словно так и должно быть. Это дало мне цель, избавило от той беспомощности, которую я чувствовала. И мне повезло — я забеременела сразу же.

Несколько лет назад, когда Брэнд впервые подумал о том, чтобы сдать на хранение собственную сперму, казалось — это ему предопределено судьбой.

Тем не менее какая-то часть его предупреждала: такой поступок имеет слишком маленькое отношение к смерти и огромное — к жизни. Брэнд не мог исключать вероятности, что он попадет служить в регион, где химическое оружие может подорвать его здоровье. Так что подобное соглашение являлось своеобразной страховкой на будущее. На всякий случай. Но то, что сделала Клеа…

Это он не мог осознать.

— Тебе придется дать мне время, чтобы переварить новость, — произнес он наконец.

Тихо вздохнув, Клеа сказала:

— Слепая вера никогда не была тебе присуща. И конечно, ты захочешь, чтобы я провела тест на установление отцовства. Так вот: я найду документы по искусственному оплодотворению и отдам тебе. Но попозже. А сейчас, если ты не против, пойду приму душ.

Пар клубился в ванной комнате белыми облаками. Брэнд прокрался сквозь него и направился прямо в душевую кабинку, где смог различить бледные очертания Клеа под струей воды. Недолго думая, он вошел в кабинку.

Зеленые глаза, которые она подняла на него, блестели от слез.

— Не плачь!

Брэнд сократил расстояние между ними и заключил ее мокрое тело в объятия, не обращая внимания на струю воды, продолжающую бить в них. Наклонив голову, он вдыхал сладкий, едва уловимый аромат жасмина.

— Я не плачу, — всхлипнула Клеа у него на груди.

— Ты могла меня обмануть.

Она подняла лицо:

— Брэнд, я потеряла свое кольцо…

Этого он ожидал меньше всего. Очевидно, потеря кольца очень сильно ее расстроила. Но Брэнд даже обрадовался: теперь понято, почему она его не носила.