Шрифт:
– Ну уж! Знаете что! – не выдержала Мария Адамовна. – Вам, Анна Никитична, хоть бы какого кобеля сосватать! Вы-то уж тоже… скажем прямо… не бутон!
– Ну что ж, что не бутон, – не обиделась старушка. – Зато яходка!
– Изюм, гы-гы, – громко хохотнула Вера Игнатьевна.
– Довольно! – строго прервала перепалку руководитель. – Сейчас я сяду на стул, а вы мне будете говорить комплименты. Надеюсь, у некоторых получится с первого раза. Начинайте, Вера Игнатьевна.
Вера Игнатьевна неловко прошла к столу и, набычившись, брякнула:
– Ну а чего сказать-то? – Она переминалась с ноги на ногу. – Баба как баба… нормальная…
– Вера Игнатьевна! – всплеснула руками Мария Адамовна. – Вы сейчас не мне говорите комплименты! Вы говорите это мужчине! Я – как будто это мужчина вашей мечты, чего тут непонятного? И потом… ну что это такое? «Баба как баба»! Какому мужчине это понравится? Вы… я не знаю, ну скажите, что от него приятно пахнет, что у него прекрасные глаза, красивые волосы, чудесный костюм, ум, в конце-то концов!
– Да не, Мария Адамовна, – покачала головой Вера Игнатьевна. – У вас сегодня волосы чего-то… не совсем красивые…
Ну да! Откуда же им быть красивыми, когда на голове Марии Адамовны всю ночь кошачьими когтями делали массаж. Но слушать это было все равно неприятно.
– Ах, садитесь, – безнадежно махнула она рукой. – Кто еще хочет попробовать? Поймите, мужчины любят комплименты ничуть не меньше, чем женщины. Они буквально делаются пластилиновыми. И мы должны этим пользоваться. Чтобы уже из этого пластилина вылепить себе… да хоть что-нибудь!
– Я! Я буду из мужука пластилин делать, – вызвалась Анна Никитична. Она набрала в легкие побольше воздуха и, уставившись прямо в лицо Марии Адамовне, начала: – Слышь, а… ну да ладно, не буду про волосья. Костюм уж у тебя больно хорош. Я в девках-то такой же купила себе, помню. Дык от меня взгляд было не оторвать. Прям так все и падали.
Старушка увидела, как наливаются негодованием глаза женщины, и мгновенно сменила пластинку.
– А пахнет от тебя и в самделе хорошо. Скусно, – продолжала она, и Мария Адамовна расслабилась. – От тебя свининой пахнет-то. Я энтот аромат за версту чую, как та собака. Шибко свинину-то уважаю. Видать, ты дома-то гороховый суп готовила. Потому как… и горошком… попахиват…
– Плохо! – подскочила Мария Адамовна. – Очень плохо. При чем здесь собака? Несете какую-то ересь. На такие комплименты разве что какой мясник позарится.
– Милая, – задохнулась от счастья Анна Никитична, – вот бы мне мясника-то, а? Пущай бы зарился-то, а? Мож, еще чего сказать, чтоб уж мясник-то наверняка?
– Хватит! Тонечка. Абрикосова. Подойдите сюда, покажите, как надо делать комплименты.
Тонечка считалась отличницей в клубе. И хоть это никак не влияло на ее личное семейное счастье, Мария Адамовна, во всяком случае, уже никаких подвохов могла не ожидать.
Женщина подошла к стулу, где восседала Мария Адамовна, на некоторое время прикрыла глаза и постояла без движения.
– О, помёрла мумия, – шепотом оповестила всех Анна Никитична. – Не дожила до коплиментов-то, видать…
– Не мешайте же! – прикрикнула Мария Адамовна. – Дайте человеку сосредоточиться.
Человек сосредотачивался как-то уж больно долго. Но наконец Абрикосова подняла томные глаза, выгнула брови домиком и залепетала:
– О, какой чудесной силой наделены ваши чары, заключенные в великолепном теле, которое так волнует и будоражит мою кровь… первой группы, резус отрицательный… Ваш взгляд обладает таким магнетизмом, который, нарушая все законы физики…
– Это она чё лопочет-то? – тихонько спросила у Веры Игнатьевны Анна Никитична. – Чё сказать-то хочет?
– А кто ж знает… сама небось запуталась, – с интересом слушала та.
– …Если вы подарите мне только единственное мгновение благодати быть с вами… – уже со слезой в голосе, с надрывом вещала Абрикосова Тонечка, а после и вовсе грохнулась перед Марией Адамовной на одно колено.
– Тонечка, – испугалась та, – вы уж… как-то… Комплимент, это немножко не ода. Это… Ну кто ж станет все это выслушивать? Вот просто возьмите и скажите, что у меня красивые глаза.
Абрикосова будто очнулась. Она обиженно посмотрела на Марию Адамовну и покачала головой.
– Вы уж меня извините, Мария Адамовна, – дернула Абрикосова головой. – Но… не буду я говорить, что у вас красивые глаза. Я ж мужчине комплимент говорю, а мужчину красота глаз интересует не в самую первую очередь.
Мария Адамовна была расстроена. Что ж это такое? Уже больше года к ней ходят эти дамы, а даже двух слов связать не могут! И как их замуж вытолкаешь? А сегодня еще надо напоминать, чтобы сдавали взносы.