Чистые, бледные глаза Пэйн смотрели на него.

— Твой запах стал ещё сильнее.

Возможно, потому что он весь покрылся потом, стараясь не кончить.

— Он мне нравится, — добавила она, понизив голос.

Между ними наступил волнующий момент, и Мэнни поверить не мог, что воспоминание о нём сотрёт какой-то дешёвый трюк с усилием воли. А затем её рот приоткрылся, розовый язычок облизнул губы… будто она представляла что-то, и это вызывало у неё жажду.

— Думаю, я хочу попробовать тебя, — сказала она.

Точно. К чёрту поцелуй. Если она хочет съесть его целиком, он с радостью сядет в её обеденную тарелку. А затем он увидел, как кончики её клыков ещё больше удлинились.

Мэнни чувствовал, как задыхается, но ничего не слышал, поскольку кровь кипела у него в ушах. Чёрт возьми, ещё чуть-чуть, и он потеряет контроль, и не в переносном смысле. Он буквально кое-как сдерживался, чтобы не сорвать с её тела одеяла и не вскарабкаться на неё. Несмотря на то, что она лежала на вытяжке. И что она никогда ни с кем не спала. И не принадлежала к его виду.

Ему с великим трудом удалось встать и сделать шаг назад.

Мэнни прокашлялся. Дважды:

— Думаю, лучше в другой раз.

— В другой раз?

— Позже.

Её лицо тут же изменилось, милые очертания напряглись и скрыли хрупкую страсть, которой светились.

— Но… конечно. Хорошо.

Ему была ненавистна мысль, что он причинил ей боль, но объяснить, как сильно он её хотел, не сделав из этого порнографию, было невозможно. И, Бога ради, она девственница. Которая заслуживает лучшего, чем он.

Мэнни в последний раз задержал на ней взгляд и приказал мозгу запомнить её. Почему-то он не хотел её терять.

— Сделай то, что должна. Сейчас.

Её взгляд опустился и задержался на его бёдрах. Поняв, что она смотрит на его член, который при уделяемом ему внимании ещё более взбодрился, Мэнни осторожно прикрыл происходящее под формой своими руками.

Его голос стал сиплым:

— Ты убиваешь меня. Я не могу сейчас себе доверять. Поэтому тебе придётся это сделать. Пожалуйста. Боже, просто сделай…

Ravasz. Sbarduno. Grilletto. Trekker.

Словосочетание «спусковой крючок» прокручивалось у Ви в голове на всех известных ему языках, мозг приправлял словарный запас всяким вздором… ему приходилось отвлекать себя подобной чушью, иначе бы его чайник вскипел и взорвался.

Пока он пытал свой «Переводчик Гугл», ноги вновь и вновь выписывали круги по его пентхаусу в Коммодоре, непрекращающаяся ходьба превратила место в эквивалент колеса для хомяков стоимостью не в один миллион долларов.

Чёрные стены. Чёрный потолок. Чёрный пол. И приходил он сюда вовсе не для того чтобы насладиться видом ночного Колдвелла.

В кухню, гостиную, спальню и обратно.

Снова. И снова.

В свете чёрных свечей.

Он купил этот пентхаус около пяти лет назад, когда здание ещё строилось. Как только около реки возвели каркас, он решил завладеть половиной верхнего этажа небоскрёба. Но не в качестве дома… у него всегда было место помимо того, где он спал. Даже до того, как Роф и Братство въехали в старый особняк Дариуса, у Ви имелась привычка разделять то, куда он заваливался на день и где прятал оружие, и … то, где он занимался другими видами деятельности.

Этой ночью, чувствуя себя так, как сейчас, явиться сюда было одновременно и логично, и абсурдно.

За прошедшие десятилетия и века среди расы Ви заработал не только определённую репутацию, но и постоянных мужчин и женщин, нуждавшихся в том, что он мог им дать. И как только он приобрёл этот пентхаус, то приводил их сюда, в эту чёрную дыру для очень специфичного секса.

Здесь он пускал им кровь.

И заставлял их кричать и всхлипывать.

И трахал их, физически или умственно.

Ви остановился около своего рабочего стола, старое дерево было повреждено и отмечено не только его профессиональными инструментами, но также кровью, оргазмами и воском.

Боже, иногда единственный способ оценить достигнутый прогресс — это вернуться в место своего прошлого обитания.

Протянув руку в перчатке, он взялся за толстые кожаные верёвки, которые использовал, чтобы держать подчиняющихся там, где ему хотелось.

Когда-то использовал, поправил он. В прошлом. Теперь, когда у него есть Джейн, он больше не занимался этим… желания не возникало.