– Если вы журналистка, то предупреждаю сразу, даже несмотря на вашу неоценимую помощь, я не изменю своему правилу: я принципиально не даю интервью до начала выставки.

– Я не журналистка. – Девушка дотронулась до руки Кумара и понизила голос. – Меня зовут Инга. Сантьяга просил вас уделить мне несколько минут.

Если бы не настоятельная просьба комиссара, художник вряд ли бы нашел время для встречи с наемниками.

Шас прищурил черные глаза:

– Чем я могу помочь Сантьяге?

– Вас не очень расстроит, если я скажу, что помощь требуется мне, а не комиссару?

– Ни в коем случае, милая девушка, ни в коем случае. – Алир пристроил кружку рядом с какой-то скульптурой и, нежно подхватив Ингу под локоток, неспешно направился вдоль картин. – Кстати, вы пробовали себя в качестве натурщицы? У вас замечательный типаж: невинность и распутство, скромность и похоть. Причем совершенно непонятно, что из этого маска, а что – настоящее. Я даже вижу вас… – Художник прикрыл глаза. – Да! В скалах! Нет…

Свита с изумлением наблюдала, как позабывший обо всем маэстро блуждает по выставке в компании рыженькой инженю.

– А много времени займет позирование?

– День или два месяца. – Кумар хлопнул себя по лбу. – Не обижайтесь, Инга, меня иногда заносит. О чем вы хотели меня попросить?

Девушка вздохнула:

– Боюсь, вам это не понравится.

– Вы хотите попросить у меня в долг? – Шас оставался шасом, даже став знаменитым на весь мир художником.

– Нет, – слабо улыбнулась Инга. – Я хочу купить у вас Этническое Яйцо.

– Сантьяга обещал, что никому не скажет о том, что оно принадлежит мне, – после паузы пробормотал помрачневший Алир. – Вы правы. Мне действительно не нравится ваше предложение.

– У меня нет выхода, – тихо сказала девушка. – Дело в том, что я собрала все остальные части артефакта.

– Даже то Яйцо, которое хранится в зоне Кадаф? – поднял брови Кумар.

– Почти. – Рыжая подняла темные глаза на художника. – Понимаете…

Кумар выслушал рассказ Инги очень внимательно, не перебивая, но и ничем не выражая своих чувств. Однако, когда девушка закончила повествование, во взгляде Алира сквозило уважение.

– Ваши способности делают вам честь. Немногие в Тайном Городе рискнули бы совершить кражу из зоны Кадаф. Не говоря уже о том, чтобы совершить ее успешно.

– Комиссар поймал меня, – напомнила Инга.

– Сантьяге просто повезло, – махнул рукой Кумар. – И он это понимает. Иначе он сжег бы вас прямо в Александровском саду.

Алир жил в Тайном Городе намного больше рыжей и знал, что говорит.

– А мое предложение? – Робко спросила девушка.

– Вы поставили меня в сложное положение, – покачал головой художник. – Скажите, вы видели те четыре Яйца, которые забрали у несчастного Юрбека?

– Разумеется.

– Ваше впечатление?

– Они совершенны, – грустно произнесла Инга, догадываясь, куда клонит Кумар.

– Теперь вы понимаете, как трудно мне расстаться со своим экземпляром? – негромко спросил Алир. – Принадлежащее мне Этническое Яйцо – уникальное произведение выдающегося мастера. Гения. Оно неповторимо. Оно вдохновляет. Оно единственное.

– Есть еще пять, – буркнула девушка.

– Продайте их мне, – оживился шас.

– Боюсь, это невозможно.

– Вот видите.

– Но ведь есть другие пасхальные яйца работы Фаберже! – отчаянно воскликнула рыжая.

– Мне дорого именно это, – пожал плечами Кумар. Чувствовалось, что разговор начинает его тяготить. – Вы мне понравились, Инга. Честно, понравились. Но чем вам помочь, я не знаю. Продавать Этническое Яйцо я не стану. Предложите мне что-нибудь взамен.

– Что?

– Не знаю! Не знаю! Что-нибудь такое же уникальное. Такое же совершенное! Такое же неповторимое! Не знаю!! – Алир резко развернулся и не прощаясь направился к ожидающей его свите.

Инга разочарованно кивнула и потащилась к выходу.

Заметив, что маэстро освободился, директор выставки немедленно вытолкнул ему навстречу маленького толстяка лет тридцати с испуганными голубыми глазами:

– Господин Кумар, это Саша Антипов. Он ставил свет на ваши работы.

По выражению лица директора было понятно, что проштрафившийся Антипов отдан на заклание и он нисколько не удивится, если Алир убьет несчастного прямо сейчас. Но то, что сделал Кумар, повергло директора в шок. Пару мгновений художник приглядывался к голубоглазому, а затем кивнул: