— Вы, видимо, не пробовали настоящий лобио, дорогой друг, — с легкой улыбкой ответил Кабаридзе.

— Пробовал, Реваз, пробовал еще до вашего рождения, — немедленно развил тему старик. — В свое время я был завзятым гурманом, и, поверьте, сумел сделать трудный, но оправданный выбор: лучше французской кухни нет ничего.

Еще глоток вина, и блаженно закатившиеся глаза Мехраба красноречиво подтвердили его слова. Вряд ли кто-нибудь был способен узнать в этом пожилом господине, уверенно рассуждающем о преимуществах галльских поваров, скромного сапожника, коротающего век в будке на шумной московской улице. Уверенные жесты, дорогой костюм, золотые часы, Мехраб производил впечатление преуспевающего бизнесмена, и Кабаридзе, прекрасно ориентирующийся в реалиях Тайного Города, отдавал себе отчет, что, несмотря на выход на пенсию, старый шас по-прежнему пользуется авторитетом в Торговой Гильдии, и его слово стоит очень дорого.

Мехраб закончил со своим блюдом, подождал, пока вышколенный официант уберет со стола приборы, и, опершись локтями на стол, негромко произнес:

— Реваз, мне бесконечно приятно делить с вами трапезу, но сейчас, если вы не возражаете, я хотел бы перейти к вопросу, ради которого пригласил вас на встречу.

— Поверьте, — спокойно ответил Кабаридзе, — что я испытываю те же чувства по отношению к вам. Мне было приятно разделить с вами ужин, и я рад, что смогу быть вам полезен.

— Не вы мне, — покачал головой Мехраб. — Я. Я могу быть вам полезен.

— В чем?

Темные глаза шаса приковали взгляд профессора.

— Маша, — медленно сказал старик. — Она умирает.

На мгновение лицо Реваза Ираклиевича судорожно скривилось, так, словно боль, дикая, невыносимая боль, сдерживаемая до поры сильным наркотиком, вдруг вырвалась наружу. Но только на мгновение. В следующий миг профессор полностью взял себя в руки.

— Откуда вы узнали?

— Я стараюсь быть в курсе текущих новостей, — неторопливо проговорил Мехраб. — Кто-то что-то сказал, кто-то в чем-то признался, где-то мелькнуло слово… Я отошел от дел, но привычка запоминать информацию никуда не делась. Мой древний котелок, — шас грустно щелкнул себя по лбу, — не успокаивается и ищет любую возможность заработать маленькую прибыль для больного одинокого старика.

— И о какой прибыли можно говорить в моем случае? — глухо поинтересовался Кабаридзе.

— Еще не знаю, — осторожно произнес Мехраб. — Но, учитывая ситуацию, я не буду жадничать, и мои услуги окажутся вам по карману.

— Решить мою проблему невозможно. — Профессор сделал большой глоток вина и откинулся на спинку стула. — Увы.

— В Тайном Городе возможно все, — с мягкой уверенностью заявил шас. — Ведь для большинства ваших соплеменников мы — сказочные персонажи и умеем делать чудеса.

— Специалисты в области нужных мне чудес бессильны, — буркнул Кабаридзе. — Я консультировался у лучшего эрлийского врача.

— Я знаю, — не стал скрывать Мехраб. — Но эрлийцы действуют по правилам, они ограничены в выборе средств, а потому не могут предложить решение.

— А вы можете?

— Могу.

Профессор долго смотрел на шаса, затем кивнул:

— Говорите.

— Надеюсь, вас не смутит мелкое нарушение Кодекса?

— Если вы предложите реальный способ помочь Маше, меня не смутит ничего, — отрезал Кабаридзе. — О чем вы говорите?

Теперь выдержал паузу шас. Выдержал, внимательно глядя в глаза профессора, а затем твердо ответил:

— Куколка Последней Надежды.

На этот раз на лице Реваза Ираклиевича не дрогнул ни один мускул. Он спокойно отвел взгляд, задумчиво повертел в руках бокал с вином, пригубил, поставил его на стол, снова взял в руку и, не глядя на шаса, заметил:

— О Куколках никто не слышал уже двести лет.

— Значит, мне повезло.

— Откуда она у вас?

— Неважно. Скажем так: мне посчастливилось отыскать одну неактивированную Куколку на раскопках в Азии. Эти болваны, местные археологи, даже не предполагали, что у них в руках.

— И вы купили ее за бесценок, — криво улыбнулся профессор.

— Давайте не будем копаться в моих деловых контактах, — предложил старик. — Сейчас речь о другом.

— Согласен, — пробормотал Кабаридзе, — согласен. Речь о другом… Куколка в Москве?

— Ее везут.

— Когда она прибудет?

— Я дам вам знать.

— Все так таинственно.

— Мы говорим о запрещенном артефакте, — небрежно напомнил Мехраб.

— О страшном артефакте. — Пальцы Реваза Ираклиевича слегка подрагивали.

— Можно отказаться.

— Я же сказал, что, если вы предложите реальный выход из ситуации, меня ничего не смутит, — четко повторил профессор.

— Вы согласны, что это выход?

— Это единственный выход, — передернул плечами Кабаридзе. — Мы оба это знаем.

— Вот и хорошо.

Шас замолчал, удовлетворенно потягивая вино. Профессор, оставив в покое бокал, теребил салфетку.

— Каковы ваши условия?

— В первую очередь, полная конфиденциальность. Я предпринял все меры, чтобы появление Куколки осталось в тайне, и надеюсь, что, получив ее, вы не наделаете глупостей.