— Слышал, что Лыков сказал — готовь документы, — возразил Твердохлебов.

— Я еще пословицу старую слышал: гладко было на бумаге, да забыли про овраги, — нахмурился Глымов.

— Ох, и натура у тебя, Антип, — осуждающе покачал головой Твердохлебов, — так и норовишь в каждый чугунок с кашей плюнуть.

— Если б не моя натура, Василий, меня давно бы червяки доедали, — парировал Глымов.

— Что бы там ни было, а выпить я просто обязан! — вслух размышлял Леха Стира. — Ребят помянуть надобно, и все такое прочее.

Генриха Бонхофа привели в божеский вид — одели в поношенный немецкий офицерский мундир, галифе и сапоги, и теперь в штабе армии он стоял перед большим столом под зеленым сукном, на котором были разложены добытые штрафниками немецкие карты. Указка командарма ползла по карте, останавливалась у кружков, стрелок и закорючек с номерами.

— Это что? — спрашивал командующий, и переводчик быстро переводил.

— Расположение девяносто первой Баварской дивизии. Прибыла в глубину нашей обороны две недели на зад.

— Какова глубина обороны вашей дивизии?

— Более пятидесяти километров.

— Когда стали поступать первые соединения? Откуда?

— Около месяца назад. В основном из Бельгии, Франции, Италии, — четко отвечал капитан. — Магдебургский пехотный полк, третья танковая дивизия из Франции, Кенигсбергский гаубичный полк, шесть минометных батарей… Баварский пехотный полк. Два танковых батальона дивизии СС «Мертвая голова».

— И все это располагается на таком малом участке фронта?

— Так точно, господин генерал.

— Откуда такая осведомленность?

— Наш батальон обеспечивал связь прибывших соединений со штабом дивизии и штабом фронта, господин генерал.

— Майор, который погиб, командовал этим батальоном связи?

— Так точно, господин генерал. Я был его заместителем.

— Значит, на этом участке готовится наступление, так надо понимать все эти дислокации?

— Ничего не могу сообщить конкретного по этому поводу, господин генерал. Но если судить по родам войск и их количестве, можно сделать подобный вывод — готовится наступление, — все так же четко и быстро отвечал Бонхоф.

— Уведите, — негромко приказал командующий армией и, когда капитан в сопровождении двоих конвоиров вышел из штаба, оглядел группу высших офицеров, позвал:

— Лыков? Ты где там спрятался?

Генерал Лыков протолкался к столу, вытянулся по стойке смирно.

— Молодец, Илья Григорьевич, твоя разведка поработала отлично. Благодарю… — Командующий снова взглянул на карты, оперся обеими руками о стол. — А теперь давайте устроим небольшую мозговую атаку… Когда 166 и где господин фельдмаршал Манштейн предполагает наступать?

Офицеры плотнее обступили стол.

А разведчики в это время сидели в особом отделе дивизии у майора Харченко.

— Вот я тебя и спрашиваю… — Харченко расхаживал по блиндажу, а Глымов, Леха Стира и Светличный сидели на табуретах у стола, на котором лежали бумаги и коптили две керосиновые лампы. В углу примостился Твердохлебов, курил самокрутку, слушал разговор. Больше в блиндаже никого не было.

— Да я не пойму, че вы спрашиваете-то, гражданин майор, — прижимал к груди руки Леха, и глаза его выражали искреннее недоумение.

— Я тебя спрашиваю, ты лично видел, что Самохин был убит?

— Да он передо мной бежал, как же не видел-то? Бежал передо мной и упал.

— Ты удостоверился, что он убит? — Харченко остановился перед Лехой Старой.

— Чего удостоверился? — не понял Леха Стира.

— Что он мертвый? А может, его ранило. И, значит, он в плен попал. Теоретически это можно предположить? — Майор Харченко раскачивался с носков на пятки, заложив руки за спину, и в упор смотрел на Леху Стиру. Тот совсем растерялся. За всю его уголовную жизнь самые ушлые следователи не додумывались до таких вопросов.

— Да мертвый он был, че я, мертвяка от раненого не отличу? — махнул рукой Леха Стира.

— Ты на вопрос отвечай, — ледяным тоном остановил его Харченко. — Теоретически можно предположить, что его ранило и он был жив? Я спрашиваю, теоретически можно предположить? Теоретически?

— Теоретически? — Леха Стира мучительно раздумывал, чувствуя какой-то подвох в вопросах особиста и не зная, как от этого подвоха ускользнуть.

— Ну да… — кивнул Харченко. — Чисто теоретически.