Однако, оглядываясь на свое прошлое, с сожалением, что причинил другим столько зла, будучи уверенным при этом, что только я один несу за это ответственность, я также вижу, что эта роль была написана тотальностью, которую я с трудом могу постичь. И что все, что когда-либо было, привело к этому конкретному моменту, и что это касается всех. Один хороший друг однажды написал: «Мы в своей жизни стремимся заглядывать вперед, а понимаем ее, только оглянувшись назад». Воистину так! Оглядываясь назад, я вижу поворотные моменты и альтернативный путь, которым я мог бы следовать. Но, видимо, путь в целом находится не в зоне моего личного влияния. Я также не могу обвинить в своих бедах ЛСД или дзэн, как не могу сказать, что 15 миллиардов клеток моего тела ответственны за мой следующий вздох, или что Млечный Путь ответствен за это невообразимое путешествие в пространстве.

Слава Богу за все те решения, которые я принял, будучи совсем юнцом, только что окончившим колледж, в том числе и за поездку на Гавайи и за ту работу в школе! Слава Богу за Альдо и Битси и «дзэнского» парня в плаще, предложившего мне еще один путь, который, как я теперь вижу, мне нужно было пройти! Странно, но даже учитывая все так называемые «неверные» повороты, которые я совершил в своей жизни, в общей картине просматривается совершенство. И именно это мне и нужно было увидеть.

В последний раз, когда я видел Альдо, я нашел его на ступеньках перед входом в его дом, где он уплетал целую миску сырого чеснока. Он уверял, что это продлит ему жизнь. В последний раз, когда я видел Битси, она вставляла нитку в иголку, скосив от сосредоточенности глаза, и во рту у нее были булавки, а на полу перед ней лежала кипа носков.

Конечно, они были идеальной парой, и я часто думаю о том, что же с ними стало.

Насколько мне известно, в этой тюрьме нет зеркал в полный рост. По крайней мере, я ни разу ни одного не видел. Все, что мы, заключенные, можем сделать, – это покупать маленькие пластиковые зеркальца 4x6 с магнитом на обратной стороне. Для бритья такое зеркало сойдет, но для рассматривания других частей тела оно бесполезно, тем более для рассматривания его в полный рост. Хотя, если подумать, наверное, я должен быть за это благодарен, так как я уже больше двадцати лет провел без какой-либо информации, подкрепляющей мои представления о том, как выглядит это туловище, в котором я якобы живу. Все, что я могу получить от моего зеркала, – это отражение частей этого агрегата.

Но иногда я прошу кого-нибудь из друзей меня нарисовать и, конечно, сам рисую его. Я даю ему лист бумаги и карандаш и прошу, чтобы он нарисовал меня на верхней части страницы, с одним лишь условием: рисовать только то, что он видит. Не то, что он воображает, что видит, или что он научился видеть от других, а только то, что предстает перед ним в настоящий момент. Я встаю напротив него, и мы друг друга рисуем.

Нет вопросов. Несмотря на то что я – паршивый художник и мой приятель в результате получается у меня похожим на мумию, мне, по крайней мере, удается нарисовать его правильно расположенным и со всеми основными частями тела, с головы до ног. Он тоже показывает мне свою интерпретацию того, как выгляжу для него я, и мы от души смеемся над нашими глупыми изображениями и корявыми рисунками.

Затем я прошу его нарисовать себя – именно так, как он себя видит, – на нижней части той же страницы, чтобы, когда он закончит, рисунок изображал нас обоих, стоящих друг к другу лицом. Обычно в этот момент наступает замешательство и возникают вопросы: «Что ты имеешь в виду? Так, как я вижу себя? Ты имеешь в виду здесь, где я нахожусь?» – и тогда я повторяю: это должно быть не то, что он думает или воображает или чему он научился у других, а то, что он на самом деле видит в настоящий момент. Возникает еще большее замешательство, и тогда он поворачивает лист вверх ногами и начинает рисовать то, каким себя видит. Тут я у него спрашиваю, является ли его изображение меня, которое теперь находится вверх ногами и в нижней части его листа, тем, как я в данный момент выгляжу для него. Некоторые схватывают идею, переворачивают лист правильной стороной наверх и начинают рисовать себя так, как они на самом деле сами для себя выглядят, – конечно же, вверх ногами. Другие просто игнорируют условие и рисуют себя так, как будто они стоят напротив себя самих, там же, где стою я.

Но даже те, которым мысль ясна, редко правильно рисуют то, что видят. То есть они обычно изображают себя с головой, как будто бы художник-наблюдатель парил над самим собой и смотрел вниз на свое тело.

Когда я указываю на этот факт и показываю им рисунок, на котором я изобразил себя так, каким сам себя вижу, они обычно сильно удивляются. И только тогда они сначала смотрят на свое перевернутое вверх ногами тело (не на то, которое на бумаге, а на настоящее, каким они его видят), затем на мое, расположенное правильной стороной наверх, – и сразу же начинают стирать нарисованную голову.

Странно, как мало людей, которых изумляет факт того, что они живут без головы и вверх ногами. Даже те, кто увлечен недвойственной восточной философией, обходят стороной это условие своей принадлежности к Первому лицу, будто это какой-то трюк, визуальная иллюзия. Интересно почему? Как может значение этого ускользать от них? Как сказал дзэнский мистик Адьяшанти, «чудо не в том, что некоторые люди пробуждаются от этого сна, а в том, что большинство не пробуждается». Это же так очевидно!

Разница тотальная. Это поистине вопрос различия жизни и смерти, свободы и тюремного заключения, мира и бесконечной конфронтации. Вот что я вижу, когда сам себя рисую: наверху крошечные ступни, под ними – укороченные ноги, большие кисти и руки и еще больший торс, исчезающий внизу в абсолютном ничто. А вот что я вижу, когда рисую своего друга: общепринятое изображение человека, правильной стороной наверх, со всеми обычными частями тела, которые находятся на своих местах и в правильных пропорциях, лицом ко мне. Я рисую человека, который стоит там, его третье лицо.

Но кому нужен рисунок? Я смотрю на это тело по сравнению с тем телом, и вижу, насколько я отличаюсь. И такой я всегда, независимо от того, что, где и когда делаю. Ибо я – Субъект, или Первое лицо-Единственное число, который всегда Здесь, тогда как мой друг – объект, третье лицо-множественное число (потому что объектов несчетное множество), который всегда там. Конечно, мой друг может заявлять то же самое!

Смотрю вниз и вижу: я – вверх ногами и безголовый. Смотрю вверх, широко вытягивая руки, и вижу, как они держат мир. У меня поистине широкий обхват, ведь в него легко вмещаются дома, горы и небо. Я надеваю очки и обнаруживаю, что вижу не двумя глазами, а одним, оком Осознавания. Это тело, которое у меня есть, не подобно ни одному другому, ибо я не подобен другим телам. Понимание в следующем: я не тот, кем себя считал. В качестве Первого лица-Единственного числа я не нахожусь в своем теле, это мое тело находится во мне, как и все остальное. Где же тогда заканчивается мое так называемое тело и начинается мир? Зачем ограничивать то, что я называю «собой», этой ближней плотью, например осязанием и вкусом? Как так получается, что я слышу гром и вижу те высокие облака и вместе с тем говорю, что они – «не я»? Разве они не находятся внутри осознавания? [4]

Конечно, находятся. Все это – Мое проявленное, все это возникает во Мне и, тем самым, является тем, кто Я есть в своем проявлении; все, что появляется, – это Мое «тело».

А. Что я такое?

Б: Вы хотите услышать остроты или вы серьезно?

А: Я серьезно. Что я такое?

Б: Ничто и все.

А: Да… это мы уже проходили.

Б: Конечно!

А: Я хочу сказать – какую роль во всем этом играю «я»?

Б: Если вы имеете в виду себя в качестве того, кем вы себя считаете, то никакую!

А: Получается, я вновь остался ни с чем.

Б: С Ничем. И со Всем, в виде чего вы, как «ничто», проявляетесь. А это, в конечном счете, является всей Вселенной.

А: Эту часть про «ничто» я понимаю, но все эти разговоры о том, что я – Вселенная, – это для меня «слишком».

Б: Если вы понимаете про «ничто» – давайте употреблять термин «видеть», – если вы видите «ничто», то вы видите и все, так как они не отдельны, они – не «части», как вы их называете. Вы – и то и другое. Не может быть одного без другого. В буддийских терминах, нирвана и есть самсара. Вы – Пустое Осознавание и все, что его наполняет; Вместимость и все то, для чего она таковой является. Именно потому, что вы свободны от чего бы то ни было, вы наполнены всем. У вас нет выбора. Вы так устроены.

А: А мы не можем подробнее разобрать эту часть про «я-в-качестве-всего»? Я не совсем ее понимаю.

Б: Конечно, нет. Вы ею и являетесь!

А: Хорошо, уважьте меня объяснением. С вашей точки зрения, чем же я являюсь в качестве «всего»?

Б: С моей точки зрения? А это уже совершенно другое. С моей точки зрения то, чем вы кажетесь, зависит от моего так называемого расстояния от вас. С этого расстояния вы кажетесь человеком, и человеком с определенными физическими характеристиками, которые идентифицируют вас как того-то и такого-то.

А: Да, про человека я понял. Я всю жизнь думал, что являюсь им – этим телом или, по крайней мере, кем-то внутри этого тела. А как насчет всего остального?

Б: Это просто. Для непредвзятого наблюдателя с подлинно научным подходом (то есть того, кто устанавливает факты в точности так, как они перед ним предстают) то, чем вы кажетесь, зависит от того, как далеко или близко он от вас находится. И, как большинство людей, вы были обусловлены считать себя телом, тем, кем вас видят другие с расстояния нескольких футов, – человеком, и не более того. В этом и кроется великий обман – вера в то, что вы для себя являетесь тем же, чем и для других, находящихся вон там. Проблема в том, что поскольку все верят, что они сами – плотная и довольно постоянная сущность, то верят и в то, что другие также ей являются. Таким образом, мы приписываем всему стабильную реальность и задаем всему размер, независимо от того, как переживаем это на собственном опыте.