Раньше мне часто снился сон, в котором происходило следующее: я сижу в самом конце пустого автобуса, который ведет женщина, похожая на мою жену. Автобус несется через какой-то город, так сильно раскачиваясь из стороны в сторону, что едва не задевает машины на дороге. Наконец, рядом с мостом, он едва вписывается в поворот и скользит, пока не останавливается, наполовину свесившись с обрыва, и там раскачивается, а я сижу, застывший от страха, поглядывая на дно каньона.

Или я пассажир в несущейся на огромной скорости машине, за рулем которой мой отец. Мы гоним с головокружительной скоростью по оживленной трассе. Я хочу ему сказать, чтобы он сбросил скорость, но не могу говорить. Я в ужасе и уверен, что погибну.

Или я сижу за рулем своей машины на парковке в парке Йеллоустоун, когда вдруг медведь-гризли просовывает свою огромную голову в мое боковое окно и ревет мне в лицо. Я немею от страха, и не могу сообразить, что делать, ведь это как-никак гризли, а что можно сделать с гризли? Поэтому я во весь голос кричу «Нееееет!»… и сам себя бужу! Мой сосед по камере садится на своей койке, в его затуманенных глазах видна паника. «Что „нет“?» – спрашивает он.

Не беря во внимание все то, что мог бы сказать о вышеописанном Фрейд, я рассматриваю все три сна (и другие на них похожие) как проблемы с контролированием, или, точнее, как проблемы страха потери контроля. Машины или автобусы – это мое второе «я» на трассе жизни, и пока я думаю, что это я сижу за рулем и делаю все так, как я хочу, я в безопасности. Посадите кого-нибудь другого за руль, или пусть у меня перед лицом появится неконтролируемая сила, и у меня начинаются проблемы.

К счастью, уже несколько лет у меня не было снов о несущихся машинах или нападениях медведей (хотя никогда не знаешь…), возможно, потому, что я немного отпустил поводья, и мне хочется думать, что Видение меня расслабило. Но, вероятно, я принимаю желаемое за действительное.

Мне также снились сны, противоположные этим. Например, я веду свою машину, когда вдруг я и оказываюсь этой машиной! Я не вижу позади себя своего «машинного» тела; я – просто осознавание в потоке воздуха, и на меня несется шоссе. Или я являюсь украшением капота моего автомобиля, с тем же эффектом. Или я обнаруживаю, что парю над пустыней где-то в Юте или в Аризоне. Ощущение свободы великолепно, прекраснее, чем что-либо, что я помню. Однажды я проснулся во сне – полностью, несомненно, проснулся. Я был в экстазе, и когда столкнулся со зловещими (и контролирующими ситуацию) персонажами, я прогнал их, будто они были мухами. Затем я решил полетать над городом раскинув руки и, просто вознамерившись сделать это, я поднимался все выше и выше.

У всех этих последних снов было общее: ощущение свободно парящего осознавания; чувство «я есть», однако это было «я есть», не обремененное телом. Сны продолжались, но я больше не был в них потерян. На самом деле я их намеревал.

Несомненно, всю мою жизнь у меня были проблемы с контролированием. Чувствуя, что теряю контроль, я компенсировал это тем, что контролировал все, что мог. И хотя меня привлекали те, кто имел надо мной власть, про себя я тайно негодовал и искал тех, которых мог бы подчинить своей воле. Я видел, как это происходит повсюду вокруг меня: друзья и соседи были заняты той же самой борьбой за контроль. Я считал, что это нормально, и вместе с тем страстно желал от этого освободиться. К сожалению, я полагал, что освободиться от этого – значит еще больше контролировать других, все в моем окружении. Даже мои мысли и чувства были врагами, которых я пытался держать в узде.

Но однажды, после того как ознакомился с Безголовым Путем, я остановился и спросил себя: «Действительно ли я вышел из-под контроля? Вышла ли моя жизнь из-под контроля?» И ответ, который пришел, был следующим: в качестве того, кем я себя считаю, в качестве этого «маленького я» с именем и формой – еще как! Я не более чем беспомощный пассажир, несущийся по жизни, разгневанный и в полном ужасе. То мне кажется, что мне все ясно, а через секунду я становлюсь обычной жертвой обстоятельств. Не важно, сколько раз я задаю этот вопрос, ответ всегда одинаков: как объект, как «вещь» в мире вещей, как человек, которого видят другие, у меня нет никакого контроля, независимо от того что я думаю по этому поводу и несмотря на то что часто кажется обратное.

Очевидно, что это вопрос того, кто же я есть на самом деле. У меня, как говорят, «личностный кризис», хотя «кризис» – едва ли подходящее слово, ибо это самая что ни на есть полная трансформация, огромный прыжок назад от маленького, ограниченного и объективного «я» к дедушке всех субъективных «я» – самому Богу!

Это сдача «себя». Почему «сдача»? Потому что пробуждение – это потеря чего-то. Хотя Бог, как выясняется, приколист, это сдача «себя» – истинная, или окончательная – потеря того, что изначально вовсе не существует! Ведь тот, кем я себя считаю, – всего лишь тот, кем я себя считаю, это сложная и глубоко обусловленная сеть идей, и тем не менее это всего лишь идея, плод воображения. Таким образом, истинное отдавание – не достижение чего-либо или какой-то цели. Это результат видения – Здесь нет никого, кто мог бы это сделать.

И что же я обнаруживаю в этом отдавании себя, что бы раскрывало мою истинную природу? Как в случае с отказом от чего бы то ни было, наступает ощущение отпускания, чувство облегчения, окончания борьбы. Однако это не столько отказ от позиции или убеждения, сколько отказ от путаницы. Я нахожу невозможным добровольно отказаться от этих старых обусловленных убеждений. Пытаться отказаться от «маленького я», равносильно попыткам перестать думать, это просто невозможно. Истинная сдача «себя» непрямая; это не акт личной воли, она не требует усилия, она просто происходит. В конечном счете парадоксальным образом отдавать нечего, но отдавание тем не менее происходит. Это не требует ни времени, ни усилий, но, как в случае с любым переживанием, кажется, что оно происходит за какой-то промежуток времени.

Итак, истинная сдача «себя» – явление не линейное. Невозможно осуществить ее поэтапно, по чуть-чуть, и в конце концов отпустить все разом, навсегда. Я нахожу, что сдача «себя» происходит вновь и вновь. И когда происходит, то происходит полностью: одну секунду я привязан к своему «я», а в следующую – Чистое Осознавание, лишенное всех качеств. На самом деле в этом переходе к Чистому Осознаванию нет никаких пауз, ибо Тот, Кто Я в реальности, предшествует концепции времени. Промежуток времени, в течение которого кажется, что «я» утерян, – иллюзорный, так как становится видно, что иллюзорно само время, сама ткань того, что я называю своей жизнью.