Годман Дэвид
Шрифт:
После того как Чадвик провел в ашраме несколько месяцев, преданный по имени Шешайер пожаловался Бхагавану на то, что Чадвик по почте получает посылки с мясом. Обвинение это было абсурдным, но, поскольку управление ашрамом не допускало употребление мяса на его территории, Бхагаван послал за мной и спросил, правда ли это. Поскольку я делил комнату с Чадвиком и видел его каждый день, то смог заверить Бхагавана, что обвинение совершенно беспочвенно. Бхагаван закрыл тему, процитировав стих Аппара:
Бывает человек настолько дурен,
что ест коровью плоть,
но если он становится преданным Господа Шивы,
в волосах Которого Ганга,
хоть он и совершает столь злое деяние,
он мой Бог, и я должен простираться перед ним.
Прежде чем продолжить повествование Аннамалая Свами, мне бы хотелось рассказать о том, как я собрал и свел воедино материал для этой книги. Я интервьюировал Аннамалая Свами в течение шести недель в 1987 году. Несмотря на то что он обнаружил замечательную память на незначительные подробности того, что происходило 50–60 лет назад, он не помнил, в каком порядке эти истории имели место или в какой день происходили определенные события. Для того что-бы установить приемлемую и достоверную хронологию, я сопоставил его истории с опубликованными рассказами других преданных и изучил старые бухгалтерские книги Раманашрамама, чтобы выяснить, когда именно велись те или иные строительные работы. Также я изучил все старые фотографии в ашраме, чтобы узнать, в какой последовательности велось строительство. По возможности я пытался найти подтверждение этим историям, беседуя с преданными, такими, как Рамасвами Пиллай и Кунджу Свами, которые жили и работали в ашраме в 1920-1930-х годах. В результате этого исследования могу сказать, что, хотя истории воспроизведены по воспоминаниям Аннамалая Свами или по записям, сделанным в его дневнике, общая структура книги и порядок, в котором рассказаны истории, полностью принадлежат мне. В качестве итоговой проверки Аннамалай Свами дважды лично прочел рукопись и, внеся несколько небольших исправлений, подтвердил, что его истории пересказаны со всей точностью.
Пару раз мне удалось убедить Аннамалая Свами, что даты, полученные мной во время исследования, заслуживают большего доверия, чем его собственные воспоминания. Например, пока я не доказал ему, что Шешадри Свами (человек, которого он повстречал на пути к Раманашрамаму) умер в январе 1929 года, он был уверен, что пришел к Бхагавану в 1930-м. И все же по ряду историй, связанных со строительством Храма Матери, мы так и не пришли к согласию. Аннамалай Свамиушел из ашрама (обстоятельства этого будут описаны ниже в этой главе) в 1938 году и отправился жить в Палакотту, чтобы в большей мере посвятить себя медитации. Все найденные мною свидетельства указывают на то, что работы по строительству Храма Матери начались в 1939 году. Церемония открытия работ состоялась в сентябре того года, и мемориальную табличку в память об этой церемонии до сих пор можно найти на внешней стороне южной стены храма. Тем не менее, хотя я и показал все связанные с этим записи Аннамалаю Свами, он продолжает считать, что работы по строительству храма, которыми он занимался, проводились до того, как он покинул ашрам в середине 1938 года. Из уважения к его желаниям я, таким образом, включил его истории о храме в эту главу. Лично мне кажется, что они происходили в начале и середине сороковых годов – в тот период, когда Аннамалай Свами вновь вел строительные работы в ашраме.
Моим последним большим делом, порученным мне ашрамом, было ведение нескольких работ при строительстве гарбхагриха [52] в Храме Матери. Главный стхапати (храмовый архитектор) нес общую ответственность. Я лишь следил за некоторыми из работ и определял размер их ежедневной оплаты. Чиннасвами в течение многих лет мечтал возвести большой храм над останками своей матери. Бхагаван одобрил идею храма, однако строительство откладывалось до тех пор, пока не было закончено большинство прочих крупных сооружений в ашраме. Где-то в конце 1930-х годов Чиннасвами попросил меня выяснить, каково подлинное мнение Бхагавана о храме. «Бхагаван всегда прямо сообщает тебе о своих замыслах, – сказал он. – Пожалуйста, спроси его, как нам быть с Храмом Матери. Должен ли он быть простым или внушительных размеров?» Я передал эти слова Бхагавану. Его ответ был: «Если он будет построен хорошо и больших размеров, я буду доволен».
Чиннасвами, который многие годы пребывал в неясности относительно намерений Бхагавана, был вне себя от радости, услышав эту новость. Он немедленно принялся за подготовку к строительству.
Поскольку это не было обычной каменной кладкой, потребовалось задействовать эксперта со стороны. Весь проект был доверен эксперту в храмовой архитектуре и инженерии. Он привел с собой множество квалифицированных каменщиков с большим опытом храмового строительства. Поскольку все рабочие получали ежедневную оплату, меня попросили руководить некоторыми из них, чтобы быть уверенными, что деньги ашрама окупятся качеством. Хотя я ничего не знал о храмовом строительстве, у меня было достаточно опыта в руководстве рабочими, чтобы понять, что каменщики намеренно работают очень медленно. Поскольку они считались квалифицированными рабочими, то ежедневно получали очень высокую оплату, делая очень мало. Мне казалось, что они нарочно растягивали работу одного дня на три. Я сказал им, что они обманывают ашрам, и попытался убедить их работать более честно, но они и не подумали изменить свой подход.
Один из них сказал мне: «Все вы здесь едите и спите бесплатно. Почему ты дергаешь нас из-за работы? Ты ничего не потеряешь, если мы будем работать медленно». После нескольких неудачных попыток заставить их работать, я сообщил об этом Бхагавану: «Храмовые рабочие работают очень медленно. Вечером Чиннасвами выплачивает им все, что я вношу в список зарплат. Мне не нравится выбрасывать деньги ашрама на нечестных рабочих, но у меня нет полномочий на их увольнение. Каждый день я пишу в меккеду, что они должны получать оплату за полный рабочий день. Но им требуется три дня, чтобы выполнить работу одного. Когда я пишу, что им нужно заплатить за работу, которую они не сделали, разве не является это таким же обманом ашрама с моей стороны?»
«Не переживай из-за этого, – ответил Бхагаван. – Если они таким образом обманывают и вытягивают у ашрама деньги, которые не заработали, эти деньги не останутся у них. В конце концов они обнаружат, что их единственная собственность – это их молотки и зубила. Зарплата, которую они получили нечестным путем, пропадет даром. Они не могут обмануть Бхагавана, они могут обмануть только самих себя. Они не могут использовать Бхагавана в своих интересах». Он помолчал немного, прежде чем добавить: «Они эксплуатируют ашрам и вытягивают из него деньги. Эти деньги не останутся у них. Нам не стоит волноваться о финансовой стороне работы, потому что Бог даст нам все необходимые деньги».
Как обычно, вера Бхагавана получила подтверждение. Храм сильно осложнил финансовое положение ашрама, но нам всегда удавалось продолжать работу. Порой ашраму приходилось полагаться на приношения, полученные в течение дня, чтобы к вечеру выплатить заработную плату. В начале дня мы, бывало, нанимали рабочих, даже если знали, что у нас нет денег, чтобы им заплатить. В течение дня тем или иным путем поступали приношения, и к вечеру их всегда хватало, чтобы выплатить рабочим заработанные деньги.
В конце концов я решил, что моя совесть более не позволит мне руководить храмовыми рабочими.
«Я не хочу больше заниматься этой работой, – сказал я Чиннасвами. – Каждый раз, когда я составляю зарплатную ведомость, мне кажется, что я обманываю ашрам».
Чиннасвами принял мою отставку и попросил главного стхапати взять на себя всю работу. Я вернулся к ведению других строительных работ ашрама, которые все еще шли.
Хорошо известно, что Бхагаван никогда не принимал деньги, но однажды во время строительства Храма Матери я увидел, как он держал их в руках на протяжении нескольких минут. Один из стхапати, работавший очень хорошо, был уволен просто потому, что главный стхапати проникся к нему сильной личной неприязнью.