Абордажная команда по традиции и я в том числе в корабельных хлопотах участия не принимали.

— Накануне схватки солдат должен быть полон сил, а не изнурен непосильным трудом, — сказал по этому поводу граф Гэллоуэй.

Я пребывал в смятении. С одной стороны, английская эскадра летела прочь от российских берегов, и чувство выполненного долга переполняло меня. С другой стороны, мучила совесть: я полагал, что совершил преступление по отношению к датчанам. А уж собственное участие в заварушке между англичанами и датчанами я полагал совершенной глупостью. И потому искал случая напомнить сэру Горацио Нельсону о том, что леди Паркер так никуда и не спровадили.

— Сэр, — обратился я к вице-адмиралу, как только представился случай, — простите за любопытство…

Вице-адмирал ответил легким кивком.

— А как там леди Френсис Паркер? — спросил я.

Лорд Нельсон не сказал ни слова, только небрежно отмахнулся.

— Сэр Хайд Паркер намеревался отправить ее в Лондон, — продолжил я.

— Ни к чему было вообще ее брать! — сердито произнес вице-адмирал.

— Будем снисходительны, — я пытался смягчить ситуацию, — адмирал влюблен. Всем нам знакомо это чувство.

— На что вы намекаете? — напрягся сэр Горацио Нельсон.

Я догадался, что вице-адмирала тревожат мысли о его собственной пассии, оставленной в Лондоне. Следовало быть деликатнее и вести разговор о предмете страсти сэра Хайда Паркера так, чтобы вопрос, сколь это возможно, не напоминал сэру Горацио Нельсону о приватных обстоятельствах его личной жизни.

— Видите ли, — продолжил я, — сэр Хайд Паркер находится в том возрасте, когда дорожишь счастливыми мгновениями. Ведь для него каждая весна может оказаться последней…

— О да! Особенно вашими усилиями! — воскликнул вице-адмирал.

— Зато я добыл приказ адмиралтейства! Сэр Хайд Паркер зачем-то скрывал его.

Напомнив об этом, я почувствовал, как краска заливает мои щеки. Но сэр Горацио Нельсон смотрел не на меня, а куда-то вдаль.

— У адмирала был какой-то план, — задумчиво промолвил он. — Не знаю, в чем он заключался. Но теперь я буду действовать по обстоятельствам.

А они таковы, что хочется валить подобру-поздорову отсюда куда-нибудь подальше. Так думал я, но выразился вслух, конечно же, уклончиво:

— Посмею высказать свое мнение. Следует отправить леди Паркер подальше от театра военных действий. В Лондон. Не одну, разумеется, а в сопровождении команды. Какой-никакой, хоть самой плохонькой, но команды.

Лорд Нельсон пришел в негодование:

— Я пока еще в своем уме! И не собираюсь из-за глупости старого хрыча Паркера ослаблять эскадру!

— Но я слышал, что адмирал намеревался отправить свою женушку в Лондон, — настаивал я.

— Не стоило вообще ее брать!

— Но сейчас адмирал не в состоянии сам позаботиться о супруге, — напомнил я.

— А кто его довел до такого состояния?! — парировал вице-адмирал.

— Думаю, как истинные джентльмены мы могли бы исполнить его волю, тем более что дело касается женщины, — сказал я.

— Кто это «мы»?! — возмутился вице-адмирал. — И кто этот истинный джентльмен?! Уж не себя ли вы имеете в виду?! Не знаю, как вы, а я как истинный джентльмен не отправлю супругу боевого друга в компании со скагерфакером!

— Ну, я вовсе не себя имел в виду, — соврал я, вынужденный поневоле согласиться с тем, что «скагерфакер» относится ко мне.

— Устроить ей lap-clap до самого Лондона! — буркнул вице-адмирал, уже ни к кому не обращаясь.

Я смотрел на бегущие навстречу волны и с тоской думал о том, что предстоит участвовать в чужой войне, которую сам же и развязал.

Подошел сэр Бенджамин Томпсон. Он нервно покусывал губы и бросал на меня беспокойные взгляды. Вероятно, он хотел побеседовать с вице-адмиралом наедине, но так и не выразил своего желания. Я не проявил джентльменской интуиции и остался недвижим.

— Что скажете, Бенджамин? — взглянул на него сэр Горацио Нельсон.

Лорд Томпсон кашлянул и со старательной непринужденностью произнес:

— Я беспокоюсь о леди Паркер. Нужно отправить ее в Лондон…

Я громко фыркнул.

— Не вижу в этом ничего смешного, — с достоинством сказал сэр Бенджамин Томпсон. — Как истинные джентльмены…

Я подавился смехом. Вице-адмирал пытался испепелить гневным взглядом то меня, то лорда Томпсона и вследствие пригодности к подобной мимике единственного глаза выглядел совершенно комично. Сам лорд Томпсон, не знавший, чем вызваны мое бурное веселье и гнев вице-адмирала, покраснел и не знал куда деться. В отчаянии, что его затея провалилась, он уже с призрачной надеждой на успех выдал: