За ужином Эрик неожиданно пригласил Маришу присоединиться к нему, чем вызвал всплеск гнева у Ольги. Она высказала массу претензий к блюдам и, наконец, грохнув вилкой о стол, выбежала из столовой.

– Не понимаю, что ей не понравилось? – послышался громкий голос Ирочки. – Блюда просто великолепные!

– Да, дорогая, – послушно ответил Михаил.

– Похоже, наша красотка ревнует, – захихикал Андрей, бросив в сторону Мариши многозначительный взгляд. – Эрик, поделитесь секретом, что в вас есть такого, что все женщины из трусов вылезают, лишь бы обратить на себя ваше внимание?

– Молодой человек! – медленно произнес сыщик. – Когда вы научитесь разговаривать достойно, на вас тоже станут обращать внимание. Но, судя по вашему поведению, с вами этого никогда не произойдет, так что сидите молча и не завидуйте.

Ирочка громко рассмеялась. Очевидно, ей понравилось, как Эрик поставил Андрюшу на место. Тот не обиделся, а только улыбнулся и продолжил ужин. Очевидно, он задевал только тех, в ком не чувствовал потенциальной опасности.

– Между прочим, Андрей прав, – несколько небрежно заметила Мариша. – Ты нравишься всем женщинам, которые здесь отдыхают. Даже Ирочке, хотя ей сейчас совсем не до этого.

– И тебе тоже? – усмехнулся он.

– И мне.

Она решила приоткрыть карты и выяснить, что же на самом деле думает Эрик по поводу повальной женской любви.

– Я к этому настолько привык, что уже не обращаю внимания, – небрежно ответил он. – А тебе хочу дать один совет. Не делай из меня какого-то героя. Девушкам свойственно наделять мужчин несуществующими чертами, а потом удивляться, почему они оказываются совсем не такими, какими они хотят их видеть. Я не герой. Я обычный сыщик, для которого работа всегда останется самым главным в жизни. Я не создан ни для чего другого.

– Но ведь ты даже не пробовал, – вырвалось у нее.

– Я знаю. И мой дед знал. Жизнь не дает сразу все. И если она наделяет тебя одним талантом, то забирает что-то взамен. Я не хочу потерять свой талант в обмен на семейное счастье.

– Не забудь донести это до Ольги, – огрызнулась она, чувствуя, как злость овладевает ею.

– Ей это знать ни к чему. Она все равно не умеет делать выводы.

Он замолчал и занялся ужином. Мариша вяло ковыряла в своей тарелке. Последний пассаж Эрика о его отношении к женщинам окончательно испортил ей настроение. И хотя она уже слышала раньше, что сыщик отвергает семейную жизнь, все-таки не ожидала, что это так бескомпромиссно.

Так почти ничего и не съев, она отнесла свои тарелки на кухню и вышла на улицу. Внутри вдруг образовалась непривычная для нее пустота. Такого с ней еще никогда не случалось. Она могла нервничать, радоваться, психовать, восторгаться, но так, чтобы совсем ничего не ощущать…

– Вероятно, это просто шок, – сказала она себе. – Я только что пережила смерть двоих людей. Конечно же, это не прошло даром. Мне нужно всего лишь отдохнуть.

– Тебе лучше? – услышала она голос Эрика. – Мне показалось, ты чем-то расстроена.

«Тебе не показалось», – хотела ответить она, но промолчала.

– Пошли, я расскажу тебе про своих предков.

«Я никуда не хочу с тобой идти», – хотела ответить Мариша, но вместо этого, словно послушная собачонка, поплелась следом за Эриком.

– Я никогда не видел своего деда, – начал сыщик, когда они опустились на лавочку. – И это единственное, чего не сумела дать мне моя бабушка. За все остальное я ей безмерно благодарен. Моя любимая бабуля… – черты его лица вдруг разгладились, и он стал похож на маленького мальчика, неожиданно вернувшегося в детство.

Вероника Алексеева родилась давным-давно, в самом начале двадцатого века. А если точнее, то в тысяча девятисотом году. У помещика Малафеева был небольшой собственный цирк, а ее родители исполняли при нем роль гимнастов. Маленькая Ника все свое детство провела за кулисами, где вкусно пахло лошадьми, под ногами хрустели опилки, и не было ни одной минуты, когда в цирке наступала тишина.

Здесь все кричали, пели, репетировали сценки; собаки лаяли, кошки мяукали, а лошади ржали. Веронике все это безумно нравилось. Ей очень хотелось стать частичкой этого волшебного мира, и, конечно же, этот день настал.

Когда ей исполнилось восемь лет, Нике разрешили выйти на сцену. Она помогала клоуну и объявляла номера. Ника была маленькой, хрупкой и очень хорошенькой. Зрители без конца аплодировали и просили Нику выйти на сцену еще раз. Девочка гордилась своим успехом и очень хотела, чтобы когда-нибудь о ней узнал весь мир.

Когда Веронике исполнилось двенадцать, отец разрешил ей работать под куполом цирка. У девочки каждый раз захватывало дух, когда она оказывалась на самом верху. Ника смотрела вниз, а сердце замирало от страха и восторга.