Шрифт:
Да, действительно, такого еще не бывало. Это понимают и наши хозяева — рыбаки. Они знают, что идут на риск, связывая свою судьбу с совсем незнакомыми ребятами. И сейчас нет-нет да кто-нибудь из моряков посмотрит в нашу сторону: интересно, мол, чего можно ждать от этой компании, пока смирно сидящей на своих чемоданах?
…Спустился со своего мостика капитан. Он пожал каждому из нас руки и сказал:
— Доброго вам плаванья на нашем судне!
Моряки преподнесли на блюде большую жареную рыбу. В ответ на это Володя Крупенин передал капитану средних размеров коробку, на которой было написано: «Не кантовать!»
— Это вашей команде от нашей команды.
Капитан вскрыл коробку и некоторое время разглядывал голубой фибровый чемоданчик.
— Надо полагать, что это транзистор?
— Нет, — ответил Володя и помог капитану открыть крышку, на которой красовались три заглавные буквы:
ДДД
— Магнитофон? — удивился капитан. — А что за незнакомая марка — ДДД?
— Это наша марка, — ответил Володя. — Нажмите, пожалуйста, на эту кнопку.
Капитан нажал зеленую пластмассовую кнопку. Из динамика магнитофона послышались слова:
— Я Джинн Добрых Дел. Я невидимый, но я есть! Как бы далеко вы ни ушли в море, я всегда буду вместе с вами, потому что я Джинн Добрых Дел!
Отчаливай, «Отчаянный»! В тебе души не чаем мы, Уходим мы к далеким берегам. Пусть чайки с криком носятся, Пусть трус на берег просится, Девятый вал не страшен морякам!— Спасибо, ребята, что познакомили нас со своим джинном, — сказал капитан.
Я обернулся и увидел: все мои ребята надели матросские бескозырки! Где они их достали? Может быть, их подарил Александр Игнатьевич Горизонтов? Ведь он тоже приходил нас провожать, и они о чем-то долго шептались с Аней и Буслаевым-Костельским. Я гляжу на бескозырки и вижу на ленточках надпись: «Отчаянный». Нет, не забыли ребята наш первый поход! Только тогда мы шли на самодельном плоту, а сейчас мы на борту самого настоящего рыболовецкого судна! И какими мы стали за этот год, покажет наш первый в жизни трудовой рейс.
Сзади нас море, а прямо перед нами узенькая полоска залива да высокий скалистый берег.
— А что, если вон там, чуть правее ущелья, где тропинка идет в горы — видите? — если на том самом месте Андрейка простился с механиком? — тихо сказал Слава Бойченко.
И, словно отвечая на его мысли, подошел к нам Буслаев-Костельский и показал свой рисунок. На узкой тропинке, уходящей в горы, стоял мальчишка и махал рюкзаком. Возможно, Кирилл нарисовал совсем не то место, возможно, и сам Андрейка был не такой, как на рисунке. Но глаза мальчика наверняка были такими, как у Андрейки, — смелыми, смышлеными и грустными.
— Ой, как замечательно! Как замечательно! — Зина Простоквашева от восторга всплескивала руками. — Это же Андрейка! Я его сразу узнала! Нет, это потрясающе! Ты, Кирилл, просто Пикассо! Нет, ты Айвазовский!
— Да. Монументальное произведение получилось, — изрек Борис Зубило. — Андрейка словно из скалы высечен.
— А что, ведь неплохо, если бы здесь, на самой вершине скалы, был бы высечен памятник Андрейке!
— Нет, ребята, — сказал Кирилл. — Вот кому бы я памятник поставил, так это Васе, или, вернее, им всем, мальчишкам из города N!
Эх, ребята, хоть мы и следопыты, а скольких героев еще не знаем! И книги о них не написаны и песни не сложены. Разве мало неизвестных мальчишек и девчонок, ничуть не менее храбрых, чем те, чьи фамилии и портреты в разное время помещались в газетах и журналах? Где они теперь?
— Живых разыщем! А погибшим поставим памятник, — твердо сказал Слава Бойченко.
Катя Самойлова вынула из рюкзака дневник, открыла первую страницу и ахнула.
— Ребята, а ведь сегодня у нас юбилей. Сегодня ровно год нам! Это значит, триста шестьдесят пять дней мы все вместе!
— Точно. Значит, и этот сбор у нас юбилейный!
— Значит, решения сегодня должны быть историческими!
— А ты не смейся, Зубило! — Аня Горизонтова подошла к Борису. — Я тоже считаю: должен, обязательно должен быть памятник пионеру-герою, так же как существует памятник Неизвестному солдату.
И пусть у этого памятника принимают ребят в пионеры. И пусть от Вечного огня, который будет гореть здесь, начинаются все походы по местам боевой славы.
Самые лучшие стихи, написанные ребятами, пусть звучат у этого памятника.
Пусть все лучшие цветы, выращенные пионерами, полыхают у его подножья, словно вечно живой венок!
А 19 мая каждого года, в день рождения пионерии, самый большой, самый многоголосый ребячий хор, выстроившись на гранитных ступенях, пусть поет здесь лучшие свои песни!..
Никто не возражал нашей Ане. И стали ребята думать, где его построить, этот памятник? В Москве или в Комсомольске? На Черном море, где жил маленький Андрейка, или на севере среди гранитных скал, там, где погиб юнга Саша Ковалев?