— Доминик…

Он повернулся и взглянул на нее.

Они остались наедине. Все его внимание сосредоточено на ней. Взгляд темных глаз, немного обеспокоенный, был обращен к ней. Он переворачивал ее сердце. Но все, о чем она могла думать, — это Лили Митчелл… и Сара, там, наверху, переживающая из-за всяких пустяков, когда было нечто, о чем она даже не предполагала… Или предполагала? И Питт… Мысленно Шарлотта представила себе его лицо, светлые проникновенные глаза… Она встряхнулась. Мысль была абсурдной.

— Да? — отозвался Доминик.

Шарлотте всегда не хватало такта. Она не умела достигать цели окольным путем. Мама разбиралась в этом гораздо лучше.

— Тебе нравилась Лили? — спросила она.

Доминик поморщился от удивления:

— Служанка Лили? Лили Митчелл?

— Да.

— Нравилась ли она мне? — повторил он недоверчиво.

— Да, нравилась ли она тебе? Пожалуйста, ответь мне честно. Это важно.

Это было действительно важно, хотя Шарлотта не знала, какой ответ хотела бы получить. Мысль о том, что Доминик был неравнодушен к Лили, была слишком болезненной, а подозрение, что он просто использовал ее, — еще хуже. Это гнуснее, подлее и во многом гораздо оскорбительнее.

Лицо его побледнело.

— Да, она мне нравилась, достаточно сильно. Она была смешным маленьким созданием. Рассказывала о деревне, где она выросла… Почему ты спрашиваешь? Ты хочешь что-то сделать для нее? Она была сиротой, ты знаешь? Думаю, незаконнорожденной. У нее не осталось семьи.

— Нет, я не собиралась ничего делать, — сказала Шарлотта довольно резко. Она не знала, что Лили была сиротой. Девушка жила в их доме все эти годы, и, несмотря на то, что Шарлотту интересовало буквально все вокруг, Лили для нее как бы не существовала. Был ли Доминик хуже нее? — Я хотела знать из-за тебя.

— Из-за меня?

Она ошибалась или цвет его лица действительно изменился?

— Да.

Теперь уже нет причины лгать, пытаться увильнуть. Доминик внимательно смотрел на нее. Почему ей так хотелось дотронуться до него теперь? Чтобы увериться в том, что это тот же человек, Доминик, которого она любила всю свою взрослую жизнь? Или она чувствовала что-то вроде жалости?

— Я не понимаю тебя, — медленно сказал он.

Шарлотта открыто посмотрела ему в глаза, о чем не могла даже помыслить еще месяц назад. В первый раз она заглянула в них без сердцебиения и без учащения пульса. Она смотрела на человека, забыв о мужчине, красоте, возбуждении.

— Понимаешь, Милли принесла мне галстук, который она нашла в своей кровати, когда переворачивала матрас. Твой галстук.

Кажется, он никогда раньше не лгал. Краска прилила к его лицу, но он не отвернулся.

— Да, она мне нравилась. Она была такой… простой. Сара иногда бывает невыносимо капризной.

— Ты тоже бываешь, — жестко сказала Шарлотта, к своему собственному удивлению. Новая, недобрая мысль пришла ей в голову, и поскольку она была в ее голове, то тут же оказалась на языке: — Что бы ты чувствовал, если бы Сара завела интригу с Мэддоком?

На лице Доминика отразилось удивление.

— Не смеши меня.

— Что же в этом смешного? — холодно спросила Шарлотта. — Ты же валяешься в кровати со служанкой, не так ли? Лили даже не горничная. Простая служанка.

— Саре никогда не придет это в голову, она не публичная девка. Сказать такое даже в шутку — необычно и унизительно для тебя.

— Последнее, что я намеревалась делать, — это шутить! Почему тебя оскорбило, когда я сказала, даже гипотетически, такую вещь о Саре, и в то же время ты признаешь это в себе, нисколько не стыдясь?

Краска снова прилила к его лицу, и в первый раз он отвернулся от нее.

— Я не горжусь этим.

— Из-за Сары? Или потому что Лили мертва? — Почему Шарлотта вдруг увидела его с такой ясностью? Это было больно, подобно солнечному лучу утром, высветившему все изъяны на коже.

— Ты не понимаешь, — сказал он раздраженным тоном. — Когда выйдешь замуж, то поймешь.

— Пойму что?

— Что… — Доминик встал. — Что мужчины… мужчины иногда ходят… — Он остановился, неспособный закончить фразу деликатно.

Она язвительно закончила за него:

— Что вы имеете один свод правил для себя и другой — для нас. — У нее щекотало в горле, как будто бы она хотела заплакать. — Вы требуете полной верности от нас, а сами чувствуете себя свободными любить кого вам нравится…

— Это не любовь, — взорвался Доминик. — Ради бога, Шарлотта…

— А что? Похоть?

— Ты не поймешь.

— Тогда объясни мне.

— Не будь наивной. Ты не мужчина. Если бы ты была замужем, то, возможно, поняла бы, что мужчины другие. Ты не можешь применять женские чувства, женские правила к мужчинам.