Завтракали всей компанией у Жорки. Мироныч плакался на свою горькую долю, подсунувшую ему таких неблагодарных соседей, как Жорка Прахов и Петька Варфаламеев, Жорка посылал старого хрена на хрен, Варфаламеев молча опохмелялся. Сакуров к спиртному не притронулся, но попил чайку и собрался на работу.

– Константин, - хмуро окликнул его Жорка.

– Что? – также хмуро откликнулся Сакуров.

– Нам бы ещё сотню баков…

Мироныч враз перестал плакаться и навострил уши. Варфаламеев это дело подметил раньше всех и встрял со своей партией.

– Слушай, Костя, отдай ты ему последние две сотни и – чёрт с нами совсем! А?

– Вот именно, - с облегчением буркнул Жорка, поняв, какую глупость он сморозил, спросив денег у Сакурова при Мироныче.

– Вот именно, - оживился Мироныч, - а я могу и сам в город туда-сюда сбегать.

– Ну, ты, стайер хренов, - одёрнул Мироныча Жорка, - сегодня побежишь вместе со мной.

– А что, это действительно ваши последние две сотни? – уточнил Мироныч.

– Не твоё собачье дело, - буркнул Жорка и моргнул Сакурову.

Тот быстренько сгонял в свою избушку, достал из потаённого места пресс с баками, отслюнил две сотни и отнёс их Жорке.

– Ну, я побежал на работу, - сказал Константин Матвеевич и пошёл на выход.

– А ты чё расселся? – спросил Жорка Мироныча. – Нам тоже пора бежать.

– Жорочка, миленький, - взмолился Мироныч, - давайте я сначала помогу Косте выгнать стадо, а потом мы с вами побежим менять наши доллары. Хорошо?

– Не хорошо, - отрезал Жорка. – Если ты пойдёшь помогать, я побегу менять н а ш и доллары сам. Авось, с Азой Ивановной мы и без тебя справимся.

– Что значит, без меня с Азой Ивановной справитесь, - засуетился Мироныч. – Костя, миленький, выгоняйте без меня, а загонять я приду пораньше, так что сочтёмся.

– Шевели костями, - сказал Жорка. – Варфаламеев, ты меня здесь ждать будешь или, всё-таки, домой сходишь?

– Да, сходить надо, - расслабленно возразил Варфаламеев и оторвал свою задницу от табуретки.

– Петя, миленький, - выпив законный посошок, прицепился к бывшему лётному штурману Мироныч, - поищите мою каракулевую шубу.

– Всенепременно, - пообещал Варфаламеев.

– И плащ-палатку!

– Я тебе сейчас пинка дам, старая сволочь! – рявкнул Жорка.

Сакуров выгнал стадо в начале девятого. К тому времени чувствительно распогодилось и от вчерашнего ненастья не осталось и следа. Небо холодно голубело над пожухлой равниной, рассечённой на неровные участки по-осеннему пёстрыми лесопосадками, полотном железной дороги и извилистой речкой. По небу бежали торопливые облака, солнце светило, но не припекало.

Сакурову погода нравилась, тёлкам – тоже. Они вольно разбрелись по пространству между заглохшим старым руслом Серапеи и железнодорожным аппендиксом, что соединял металлургический завод в Угарове, которым когда-то командовал старый навозный жук Мироныч, и узловую станцию, ныне успешно загибающуюся вместе с заводом. Сакуров бродил по насыпи аппендикса и, умело помахивая кнутом, присматривал за тёлками. За насыпью, позади Сакурова, зеленели озимые, по инерции посеянные загибающимся совхозом. Ближе к городу находилось стрельбище, и там сегодня решили поупражняться военные. А так как они тоже загибались со всей остальной страной, то стрельбы проходили вяло, солдатики, экономя боеприпасы, упражнялись в одиночной стрельбе, а что может быть тоскливей одиночной стрельбы из автомата Калашникова?

– Куды! – покрикивал Сакуров и сшибал какую-нибудь зарвавшуюся тёлку с железнодорожной насыпи. В это время рядом с ним противно свистнуло.

«Эге!» - мысленно воскликнул Сакуров и поспешил подальше от полотна железнодорожного аппендикса, поскольку не хотел быть подстреленным каким-нибудь солдатиком с помощью пули на излёте, пущенной данным солдатиком в белый свет, как в копеечку.

Уходя и уводя за собой глупых тёлок, которых свист пуль совершенно не тревожил, Сакуров вспомнил свои последние дни в Сухуми и ему сделалось гнусно. Да тут ещё сон перед глазами в той его части, где Сакуров болтается в космосе. Ко всему прочему накатила злость на Жорку, бездарно пропивающего деньги, которые ему чуть ли не Бог послал. В общем, несколько зазевавшихся тёлок получили сполна, а Константин Матвеевич брёл за ними по сравнительно сухой части заболоченной равнины и думал думу:

«Всё, завязываю окончательно. К сакуре я уже пришёл, про дух первозданный мне узнать всё равно не светит, а домовой в виде дракона, летающего в космосе, это перебор. Да и вообще: сколько можно? Забыл, когда нормально спал и видел нормальные сны. Какие-то пацаны по имени Дима, его мамаши, которые прапрабабушки. Ерунда какая-то… И Миронычу кислород перекрывать надо однозначно. То есть, нужно искать для Жорки новый обменный пункт. Но ещё лучше – перестать давать ему баки. Но как? Купить, что ли, что-нибудь? Что-нибудь такое, что нам с ним могло бы пригодиться в хозяйстве? Поросят, что ли? Но что может заставить Жорку не пропить поросят, случись у него очередная к тому охота? И что может уберечь поросят от участия в их участи такого упыря, как Мироныч? Ведь Миронычу что валютой заниматься, что поросятами спекулировать, - всё едино…»