– Любо, – пробормотал боярский сын, чувствуя, как в голове начинает шуметь, а взгляд теряет обычную резкость. – Любо царице!

Он выпил, слуга тут же налил снова.

«Надо бежать…» – подумал Басарга. Но он уже находился в том состоянии, когда не мог придумать – куда именно? Под натиском хмеля разум быстро сдавал рубежи, отчаянно цепляясь за остатки привычек и воспитания.

– И не забудем про главный праздник, на земли русские пришедший! – провозгласил новый тост хозяин дома. – За избавление от напасти казанской! За свободу люда православного, за покой на рубежах наших восточных!

Боярский сын выпил, продолжая стоять рядом с князем Воротынским. На какой-то миг Басарга сообразил, что вот именно сейчас и сегодня он может оказаться превыше многих знатных родов и что если он не воспользуется этим шансом, то второго такого ему уже не представится никогда в жизни. И потому, отважно отодвинув слугу с кувшином, Леонтьев сделал шаг вперед и неразборчиво, скороговоркой пробормотал:

– Я тут присяду на минуточку, – он опустился на все еще пустующее место князя-рассказчика.

– Да ты обезумел, смерд!!! – взвыл раненым вепрем князь слева от него, обеими руками попытался отпихнуть, но Басарга, крепко вцепившись в столешницу, удержался. Трапезная содрогнулась от хохота, рычащий князь со всей силы навалился на него плечом, толкнул ногами, схватился за кувшин на столе, вскинул над головой…

Однако Басаргу уже подхватили сзади чьи-то заботливые, но сильные руки, отдернули, опрокидывая на спину, сняли со скамьи, отнесли чуть в сторону.

– Не гневись, княже, устал мой боярин с дороги. – В голосе Михайлы Воротынского явственно звучала усмешка. – Видишь, ноги совсем не держат? Отведите витязя в верхнюю опочивальню, уложите в постель да укутайте получше, дабы не простыл. Пусть отдохнет без печали…

Слуги поставили Басаргу вертикально, закинули его руки себе на плечи, потащили прочь. Боярский сын с удивлением понял, что идти сам и вправду уже не способен. И потому с облегчением заснул.

На шоссе в рабочее время появилось много грузовиков, встречный поток тоже стал плотнее, и последние километры тащиться пришлось на скорости шестьдесят километров в час. Город при первой встрече аудитора тоже огорчил: пригороды были застроены такими же древними и мрачными деревянными домами, как Холмогоры. Однако после того, как он перемахнул по длиннейшему мосту Северную Двину, Архангельск заметно оживился. Сперва появились советские многоэтажки, потом высотки, а ближе к центру многие строения и вовсе напомнили гостю родную столицу: яркие краски фасадов, индивидуальная архитектура, броские витрины магазинов и рекламные стенды.

Потратив полчаса на быстрый перекус в первом попавшемся на глаза кафе, Евгений Леонтьев вернулся в машину и, доверившись навигатору, вскоре остановился на улице Шубина, дом один.

Здание архива, как и полагается, было строгим, большим и малооконным, фасадом напоминая упавшую набок открытую книгу с чередой темных вертикальных строчек. Только в самом низу, над входом, сверкала большими свежевымытыми окнами обширная студия. Хотя в архиве за панорамными стеклами скрывалась, скорее всего, не изостудия, а читальный зал.

«Корочки» аудитора Счетной палаты Евгению, как всегда, помогли: его безропотно впустили в здание, и вахтер даже проводил московского гостя к заведующей отделом справок – уже немолодой даме, одетой в стиле восьмидесятых: зализанные волосы, очки в пластиковой оправе, коричневая жилетка поверх блузки. Ранг столичного гостя ее ничуть не смутил, она даже из-за стола не приподнялась.

– Какие документы вы хотели посмотреть, молодой человек? Судебные, кадастровые, гражданские, здравоохранения?

– Скорее, исторические…

– Дореволюционные, после?

– До.

– Если вам нужны личные дела, то вам придется проехать на Октябрьскую улицу, если социально-политические – то на площадь Ленина.

– Проехать? – удивился аудитор. – Ваш архив занимает несколько зданий?

– Наш край, молодой человек, насчитывает тысячу триста лет письменной истории, – наконец-то улыбнулась женщина. – За это время накопилось немало документов. Только наш Архангельский областной архив насчитывает четыре миллиона единиц хранения и пополняется на сорок тысяч дел в год. Но вы не беспокойтесь. Если вы скажете, какой именно документ вам нужен, мы извлечем его из хранилища за полчаса. Или укажем, в какой именно филиал вам следует подъехать.

– Ч-черт! – только и смог выдохнуть Леонтьев. Он понял, что его задача неожиданно становится непомерно сложной для трехдневного визита. – Это у вас современных документов столько или средневековые вы тоже миллионами измеряете?

– По средневековым у нас имеются, – скосила глаза на распечатку под стеклом женщина, – «Фонды органов общественного городского, земского и сословного самоуправления», «Фонды военных учреждений», «Фонды учреждений духовного ведомства», «Фонды органов управления земельными имуществами и землеустроительными учреждениями», «Фонды финансово-налоговых и кредитных…». В общем, двенадцать отделений разной тематики. Какое именно вас интересует?