— Похоже на поплавки какие-то небольшие.

— Вот-вот, именно поплавки, Елена Васильевна, только держат они сеть. Да такую, что если без спроса сунуться, то можно без мотора остаться.

— А причал тогда зачем? — поинтересовалась я.

— А затем, чтобы хозяйская яхта причалить могла. Здесь специально дно углубляли. А поплавки эти когда надо — поднимаются, когда надо — опускаются.

— Значит, это все как-то управляется?

— Ага, здесь все на электричестве, — со знанием дела сказал он.

— А если электричество отключат?

— А у хозяина своя электростанция. Вот так, Елена Васильевна. Если хотите на особняк посмотреть, то надо будет подальше отойти. Хотите? С лодки, правда, не очень хорошо видать. А вот те, кто с теплохода смотрел, говорят — прямо картина какая-то.

— Давай, Костя, — согласилась я. Это была действительно картина. Насколько я помнила, здание турбазы было выкрашено в какой-то серо-желтый цвет, да его еще деревья заслоняли. Сейчас же, когда их не было, особняк был прекрасно виден. На фоне заходящего солнца он казался плывущим над Волгой белоснежным облаком.

— Ну что, возвращаемся? — спросил Костя, когда я опустила бинокль. — А то мне скоро на работу.

Вот так я, сама того не ожидая, попала на природу, хотя планы у меня были совершенно другие. Когда я, расплатившись с Костей, собралась уезжать, он предложил:

— Рыбки не хотите купить, Елена Васильевна?

— Хочу, — обрадовалась я. — Мне для кота мелочь нужна. Набери целый пакет, если есть. Я в морозилку брошу и буду оттуда таскать по мере надобности.

— А себе, что же?

— Еще чего, — отмахнулась я. — Чистить, потрошить, да и костей в ней полно.

— Ну так вы сома возьмите: чистить не надо, костей нет. Я вам такой чудный кусочек подберу, пальчики оближете.

— Уговорил, — согласилась я, забрала пакеты с рыбой и отправилась домой, по дороге заехав за продуктами. В доме было — шаром покати, а от свежего воздуха у меня разыгрался нешуточный аппетит, да и Николай придет голодный. Наложив полную тележку всякой всячины, в основном полуфабрикатов, я встала в очередь в кассу.

Ну, что поделать, если я плохая хозяйка: не люблю готовить, все домашние дела нагоняют на меня тоску.

Вот есть женщины, которые, можно сказать, с тряпкой в руке рождаются — нравится им по дому возиться. Так это не обо мне. Правда, был в моей жизни период, когда я и пироги пекла, и уют в доме старалась навести. Был… Да прошел. А сейчас я лучше буду деньги зарабатывать, чтобы кто-то другой вместо меня шил, стирал, крахмалил, гладил, готовил и выпекал. Да и характер у меня, говорят, совсем не женский. Не зря же Колька меня сегодня «хорошим парнем» назвал.

Войдя в дом, я позвонила Егорову сказать, что уже вернулась.

— Ленка, — тоскливо спросил он, — а у тебя ничего съедобного не найдется? А то я жрать хочу, просто умираю.

— Найдется, подъезжай скорее. Я тоже есть хочу. Сейчас пельмени поставлю варить.

— Цены тебе нет, Елена Васильевна. Я вот подумаю-подумаю, да и женюсь на тебе.

— Лучше сделай себе харакири. Это гораздо менее мучительное самоубийство, чем женитьба на мне. Слушай, — я замялась, — ты, случайно, рыбу не умеешь жарить? Мне тут кусок сома подсунули, а что с ним делать, я не очень представляю.

— Не трогай! — заорал Николай. — Я сам приеду и все сделаю, а то ты все испортишь. Что у тебя в доме есть? Ну… Мука или сухари панировочные?..

— Коля, а ты там не перетрудился? Ты что, забыл, с кем разговариваешь?

— Да, Ленка, извини, это я погорячился… Ладно, бери лист бумаги, ручку и пиши список, чего надо купить, — он начал диктовать, а я послушно записывала. — Полчаса на все про все тебе хватит, а там и я подъеду.

— Договорились. Целую, Муся, — сказала я и отправилась за покупками в находящийся в нашем же доме супермаркет.

С Николаем мы столкнулись в подъезде, и когда вошли в квартиру, то на несколько минут потеряли дар речи, и было от чего — я пала жертвой Васькиного хорошего воспитания. Вместо того чтобы таскать рыбешек по одной из горловины большого незавязанного пакета, который я оставила стоять на полу в кухне, совершенно забыв о нем, он решил оттащить весь пакет в тот угол, где стояли его миски, естественно, опрокинул, и пол кухни оказался покрыт мелкой, скользкой рыбешкой, а забравшийся в кресло Василис с ужасом смотрел на дело своих лап.