После нескольких чашек крепкого горячего чая из корня лакрицы, артишока, мяты и ягод боярышника – рецепт, обнаруженный в собственных записях, – последствия обильных возлияний улеглись. Под вечер Марго выволокла себя из дома. Взгляд упал на чуть припорошенные снегом ступеньки. Его следы. Она стала на колени, прижалась лбом, а потом и губами к холодным влажным отпечаткам его сапог.

«Боже, что я делаю… Видел бы меня кто-нибудь».

Слезы полились снова. Это надо прекращать! Марго пинками погнала себя в сарай, за лопатой. По старой привычке, для перезагрузки мозгов, расчистила от снега двор. Собрала апельсины. Нечего вкуснятине пропадать. Черенком лопаты выловила из воды корзинку: волею то ли судьбы, то ли ветра ее прибило обратно к берегу. После физической работы прорезался голод – признак расставания с «белкой».

Возвращаясь на кухню, Марго нечаянно пнула ногой длинный металлический предмет. Кинжал-жезл. Совсем забыла о нем. Она села скрестив ноги на почтительном расстоянии от ужасного оружия. Снять рукоять, взять жезл за сердцевину, направить на Иштвана. По уму, следовало бы потренироваться. На курах. Какая жезлу разница, птица перед ним или человек. Убийство… Почему непременно убивать? Неужели нельзя просто изгнать демона? Следовало бы закопать смертоносный жезл от греха подальше. Под сливой, где зарыта деревянная коробочка с золотыми кольцами. В доме на него может наткнуться батюшка Адриан, Слюнявый или кто-нибудь из матушек. До чего муторно ковырять мерзлую землю… Подумав, Марго осторожно обернула кинжал полотенцем и спрятала в кровать, в матрас. Матушка Надия, бывая у нее, регулярно заглядывает под кровать. Поначалу Марго недоумевала, а позже догадалась, что настоятельница проверяет, не прячется ли там мужчина. Но в матрас она не полезет. Это точно.

Взмокшая от работы и волнения, Марго сбросила шерстяное платье, в котором проходила весь день, то и дело поглаживая тяжелый кармашек, где хранилась самая дорогая вещица. Задумчиво перебирая камешки, подошла к небольшому круглому зеркалу, висящему в спальне. Стоит ли надевать? Вдруг на бусы наложено какое-нибудь заклятье. Какое заклятье он мог наложить, приворотное?

«Размечталась».

Марго смело застегнула замочек. Если бусы заколдованы, она, наученная горьким опытом, это почувствует. В крайнем случае можно тайком приложить их к мощам святого Аммоса – его чудодейственная сила наверняка разрушит злые чары. Гладкие камни приникли к груди, словно были некогда утраченной частью тела, и моментально согрелись от тепла кожи. Марго не испытывала ни удушья, ни тяжести, как от жемчужного ожерелья.

«Возвращайся в монастырь. Вот еще!»

Фыркнув, Марго развернулась на пятках. Первоначальная идея – учиться магии у Суров – достойная альтернатива Идану. Хотя, конечно, более безумная. Лесные тропки занесены, на полях сугробы по колено, дороги превратились в непролазное грязное месиво. Зимовать придется здесь.

«Все же это дом», – напомнила себе Марго. А не монастырь, где она под непрестанным наблюдением и любая из матушек может перетрясти ее одежду и постель, чтобы проверить, не прячет ли она чего-нибудь недозволенного. И потерпеть-то всего ничего. Снег сойдет к концу марта. Под весенним солнцем дороги просохнут быстро. Марго закуталась в шерстяной плед и уселась на крыльце, упрямо закусив губу и уперев кулаки в подбородок. Ждать весну.

Заветная мечта Моргана незаметно проскользнуть в комнату, под одеяло, и прикинуться спящим рассыпалась в прах в первые же секунды возвращения в трактир. На лестничном пролете между первым и вторым этажом его настигла Имандра:

– Наконец-то! Тебя второй день домогается какой-то тип. Дядя Арр пытался его расколоть, но он упертый, молчит как рыба об лед. Подавай ему тебя.

Дядя Арр… Не будь состояние таким мерзостным, Морган преодолел бы последние ступеньки вприпрыжку и расцеловал бы сестру. Вместо этого он вяло проворчал:

– Что еще за тип, гонец?

– Нервный больно для гонца. То у него клопы в постели, то мыши, то в котлетах горох вместо мяса, то пива ему не долили. Его комната на первом этаже. Только ты сегодня его не беспокой, а то опять возбудится, начнет колобродить. Все только-только вздохнули с облегчением. Сюда. – Имандра потянула его за собой в коридор второго этажа. – Освободилась двуха, дядя Арр снял ее и перетащил твое барахло. Хочет быть с тобой наедине, как командир с командиром. – Она остановилась у одной из дверей, вынула из кармана ключ. Морган отобрал его. Поскрежетав в замке, быстро проскользнул в теплую темноту и захлопнул ногой дверь у сестры перед носом. – Эй! – В дверь деликатно поскреблись. – Там, где ты был, тебя плохо приняли?

Морган не отозвался. В натопленной комнатушке пахло маслом герани, которым Арр натирает шею и подмышки. Свет луны высвечивал в углу, возле окна, внушительную горку наволочек, набитых чем-то мягким. На незаправленной кровати темнела знакомая – родная! – синяя рубаха. Морган рухнул на соседнюю кровать лицом к стене. Горечь от встречи с Марго ощущалась даже во рту. Среди всех совершенных в жизни глупостей эта – величайшая. Хотел внести ясность, и все разрушил. Всучил девчонке жезл. Разгуливать с оружием, с которым не умеешь обращаться, – это еще хуже, чем уметь пользоваться оружием, но ходить без него.

Минут через двадцать на лестнице зажурчал голос Арра. Слов Морган не разобрал, зато вопль сестры «он никакой!» услышали, наверное, даже внизу, в столовой. Надо бы встать и поприветствовать блудную овцу. Морган из вредности не сделал этого. Не хрен уезжать внезапно и без объяснений. В комнату вплыл аромат березового веника. Закрытых век мягко коснулся свет лампы.

– Вот оно, солнце наше ясное. Выкатилось из-за горизонта, – произнес голос Арра, жизнерадостный до омерзения. – Банька что надо! Сходишь, а после я принесу пивка.