– Божественный Валентиниан не любит свою сестру, – пояснил Туррибию комит Авит, – и будет рад спровадить ее подальше. Африканские провинции для этого самое подходящее место.

– Но ведь Плацидия против этого брака? – удивился Туррибий.

– Тем больше у Валентиниана причин настаивать на своем, – горько усмехнулся Рутилий.

Ситуация складывалась щекотливая. Валентиниан до сих пор не интересовался государственными делами, взвалив заботу об империи на плечи своей матушки. Но императором был все-таки он, и если сын Плацидии, закусив удила, рванет к намеченной цели, то взнуздать этого норовистого жеребца будет совсем непросто.

– А почему молчит магистр Валериан? – спросил Туррибий. – Самое время поставить в известность императрицу.

– Боится, – буркнул Рутилий и отвел глаза.

Сенатор Паладий перекрестился. Туррибий вопросительно посмотрел на Авита, ожидая, видимо, что осведомленный комит агентов просветит его по этому вопросу, но тот промолчал. Рутилию пришлось взять эту миссию на себя. Его рассказ поверг Туррибия в изумление, чтобы не сказать в оторопь.

– А я тебя предупреждал, что в лице высокородного Ратмира мы имеем дело с дьяволом во плоти, – вздохнул сенатор.

– Ты преувеличиваешь, Рутилий, – поморщился Авит. – Конечно, молодые люди слишком далеко зашли в своих шалостях, но я бы не стал делать из этого далеко идущие выводы.

– По-твоему, напяливать на себя личины демонов и принуждать римских матрон к блуду, это шалость, комит? – вспылил Рутилий.

– Ты отлично знаешь, сенатор, что во время сатурналий в прежние времена случалось и не такое. Римские матроны отдавались не только благородным патрикиям, но и рабам.

– Сатурналии были строжайше запрещены эдиктом императора Грациана полвека тому назад, – взвился Рутилий, – тебе ли этого не знать, высокородный Авит! А потом, есть разница между добровольным участием и участием по принуждению.

– Климентина откликнулась на зов старых богов с разрешения мужа, – привел свой последний довод комит агентов.

– Правильно, – кивнул Рутилий. – Но сделала она это только после того, как демоны, ворвавшиеся среди ночи в ее дом, пообещали забрать душу сиятельного Валериана.

– Магистр двора просто перетрусил, – махнул рукой Авит. – Прояви он твердость, все могло бы обернуться по-другому.

– А как на эту шалость отреагировал епископ Антонин? – спросил Туррибий.

– Никак, – вздохнул печально Паладий. – Хотя бороться с язычниками – его прямой долг.

– Магистр Валериан не стал предавать огласке сей прискорбный случай, – пояснил Авит. – Все так и осталось на уровне слухов.

– Так, может, ничего не было? – развел руками Туррибий. – И все эти слухи о сатурналиях не более чем досужая болтовня с целью опорочить юного императора?

– Если бы этот случай остался единственным, его можно было бы списать на недоразумение, – покачал головой Паладий. – Увы, юноши на этом не остановились.

– Мы отвлеклись, патрикии, – попытался вернуть разговор в нужное русло Авит. – Я получил от императрицы недвусмысленное распоряжение и жду от вас мудрого совета.

– К сожалению, у меня тоже есть приказ и тоже недвусмысленный, – сказал Туррибий. – Гусирекс поручил мне сосватать сестру императора за своего внука Яна.

– А рекс Стоян заинтересован в этом сватовстве? – спросил Авит.

– Нет, у него на Яна свои виды. Стоян спит и видит, как бы выдать за внука князя Верена свою дочь.

– Следовательно, провал сватовства его не очень огорчит?

– Скорее обрадует, но вслух своей радости он, конечно, высказывать не будет.

Комит Авит не только сделал, но и обнародовал выводы из состоявшегося обмена мнениями. Против брака Янрекса с Гонорией выступали практически все, включая императрицу, за брак – один божественный Валентиниан, для которого это сватовство являлось всего лишь очередной блажью. Правда, где-то там, далеко, в африканских провинциях, маячил грозный лик Гусирекса, и с этим римским патрикиям приходилось считаться.

– Нужен скандал, – подсказал Туррибий. – Скандал, который сделает этот брак невозможным. С другой стороны, он не должен стать помехой к заключению договора между Вандалией и Великим Римом.

– Легко сказать, – покачал головой Рутилий и бросил недовольный взгляд на своего ненадежного союзника.

Туррибий обещал ему поддержку и даже потребовал от сенатора огромную сумму денег, а теперь выясняется, что зарабатывать эти деньги для него должны римские патрикии. Тем не менее именно Туррибий подсказал выход из трудного положения:

– Мне показалось, что рексу Яну понравилась сиятельная Евпраксия, да и он произвел на нее хорошее впечатление. Вы понимаете, о чем я говорю, патрикии?

Поняли Туррибия, разумеется, все, но протест выразил только сенатор Паладий, стоик и моралист. Рутилий Намициан, безусловно, возвысил бы свой голос против циничного предложения Туррибия, если бы речь в данном случае не шла о спасении Рима. Именно в силу этого драматического обстоятельства сенатор вынужден был унять раздражение, рвущееся из груди. Кроме всего прочего, провал миссии по предотвращению нежелательного брака повлиял бы на положение Намициана в Римском Сенате, и с этим тоже приходилось считаться.