– Разве что падре Себастиан, – неуверенно произнес Валериан.

– Вот видишь, магистр, ты и сам все отлично понимаешь. Рано или поздно, но тебе придется узнать правду. Одно дело, если твоя жена понесла от божественного Валентиниана, такое семя – честь для любого дома, и совсем другое, если в этом деле замешан демон. Жить бок о бок с отродьем дьявола – удовольствие не из самых приятных.

– Я ее прогоню, я ее… – начал было Валериан.

– А сделку с демонами кто заключал? – ласково спросил его Туррибий. – Кто понуждал Климентину к блуду с ними?

– Но я не был уверен. В какой-то миг мне показалось, что это божественный Валентиниан.

– Вот видишь, магистр, – сочувственно вздохнул Туррибий. – Выхода у тебя нет. Либо ты убедишься во всем собственными глазами, выслушаешь мнение свидетелей, либо будешь мучиться сомнениями всю оставшуюся жизнь.

– Хорошо, – решительно махнул рукой магистр. – Я согласен.

У Валериана были в императорском дворце свои апартаменты. Магистр двора не мог надолго оставлять свой высокий пост. Ему случалось неделями жить здесь, решая возникающие днем и ночью проблемы. Императрица Плацидия была весьма привередливой женщиной и не прощала оплошности ни чиновникам, ни рабам. Пару раз она даже отвесила Валериану оплеуху за неправильно сервированный стол, хотя спрашивать следовало не с него, а с высокородного Викентия, отвечавшего за серебряную и золотую посуду. Впрочем, об этих мелких и давних обидах можно было и не вспоминать в преддверии грядущей страшной ночи. Хорошо еще, что провести ее магистру предстояло в компании двух отважных, судя по всему, людей. Не каждый согласился бы разделить с Валерианом хлопоты этой ночью, а вот нотарий Рутилий и падре Себастиан вызвались помочь магистру с большой охотою. Самые свои серьезные надежды Валериан возлагал именно на Себастиана, человека близкого к епископу Антонину и отличавшегося истинным благочестием. Ибо сенатор Рутилий, не в обиду ему будет сказано, был сомнительным праведником. И на его месте магистр не стал бы столь опрометчиво соваться в лапы к демонам. Судя по всему, Намициан и сам очень хорошо это понимал, поскольку волновался отчаянно, то и дело обращаясь с вопросами к Валериану:

– А рога у них были?

– Были, – неохотно отозвался магистр.

– Тогда это посланцы венедского Велеса, помяните мое слово, падре Себастиан.

Падре Себастиан, человек немолодой, худой и желчный, бросал в сторону словоохотливого сенатора недовольные взгляды и беззвучно шевелил губами, видимо читал молитвы. Ночь выдалась лунной. Охотники за демонами сидели в кабинете магистра двора, не зажигая светильников, и ждали урочного часа, который должен был решить судьбу магистра Валериана, а возможно, и всей империи. Что там ни говори, а если демоны чувствуют себя хозяевами в императорском дворце, то какой еще судьбы ждать Великому Риму, кроме самой печальной? Сенатор Рутилий сказал об этом вслух, и оба его товарища по несчастью с ним немедленно согласились.

– Пора! – жарко выдохнул Валериан.

– Рано, – остановил его Себастиан. – Нечисть активизируется ближе к утру. Мы должны действовать наверняка.

Валериану вдруг пришло в голову, что до утра он, пожалуй, не доживет. Кровь стучала в его висках, а руки холодели в предвкушении ужасного зрелища. На лбу сенатора Рутилия проступили крупные капли пота, хотя в комнате было довольно прохладно.

– Пора! – простонал теперь уже сенатор.

– Хорошо, – смилостивился над патрикиями Себастиан. – Идемте.

Шли почти в полной темноте, благо Валериан хорошо знал дорогу. Незажженные светильники несли в руках. Магистр чувствовал затылком жаркое дыхание Себастиана, и это придавало ему сил. Не может нечисть устоять против креста! Во всяком случае, так утверждал епископ Антонин, и Валериан очень надеялся, что тот окажется прав.

– Пришли, – выдохнул едва слышно магистр и замер у закрытой двери.

Дверь эта вела в покои Гонории, и обычно ее стерегли полдесятка служанок, но сегодня в помещении для прислуги царила мертвая тишина. Не исключено, что рабыни просто сбежали, испугавшись демонов, хотя, скорее всего, их удалила Климентина, дабы они не мешали ее блуду с посланцами рогатого Велеса.

Сенатор никак не мог зажечь светильник, он бил кремнем по кресалу, высекая снопы искр, но толку от его усилий не было никакого. Вдобавок он пролил горючую смесь на тунику Валериана. И тут он вспыхнул. Не светильник, естественно, а магистр. Сиятельный Валериан, почувствовав жар адского пламени, завопил от ужаса и пылающим факелом бросился вперед. Рутилий попытался сдернуть с плеч магистра горящую одежду и вспыхнул сам. Теперь уже вопили оба, катаясь по полу чужой спальни.

Падре Себастиан в ужасе смотрел на ложе, с которого поднимались вождь варваров по имени Ян и прекрасная Евпраксия. Надо отдать должное вандалу, он проявил недюжинную прыть и сумел сорвать с магистра и сенатора полыхающую тунику. Что уж там привиделось Рутилию и Валериану, сказать трудно, но оба патрикия закричали дурными голосами и запрыгали вокруг своего спасителя голыми сатирами. Первыми на вопли магистра и сенатора откликнулись Климентина и Ратмир. Откуда явились матрона и комит, падре Себастиан так и не понял, зато они с ходу включились в бесовской хоровод из обнаженных тел.

– Демоны! – вопил ополоумевший Валериан, потрясая кулаком у носа растерявшегося варвара, и унять его, похоже, не мог никто.

За исключением императрицы, которая, отстранив Себастиана в сторону, белым призраком возникла на пороге. Сиятельной Плацидии не потребовалось много времени, чтобы оценить ситуацию и сделать надлежащие распоряжения. Только один человек в покоях Гонории был лишним, и именно ему она приказала удалиться.

– Комит Ратмир проводит гостя до ворот, – распорядилась она. – Климентина отведет Евпраксию в ее покои. Всем остальным я приказываю молчать о случившемся.

Конфуз был полным. Об этом поведал высокородному Туррибию сенатор Рутилий, к слову, абсолютно не пострадавший во время ночного переполоха, если не считать небольшого ожога на задней поверхности бедра. Сидеть сенатору было трудновато, а потому он возлежал на боку, пока его соратник прохаживался по комнате, давясь неуместным смехом. Все-таки в этой истории был один серьезно пострадавший, пусть и не физически, а душевно. Умом неожиданно тронулся падре Себастиан, раструбивший по всему городу о демоне, соблазнившем супругу императора. Себастиана сослали в дальний монастырь, а комит схолы императорских агентов высокородный Авит круто взялся за сплетников, распространяющих вздорные слухи, порочащие сиятельную Евпраксию.