— Ну, если бы ты стремилась к пятеркам, наверняка пригодилось бы…

— Мне кажется, я уж лучше откажусь от пятерок.

— И правильно. Вроде как тех трех девочек исключили из школы.

— Идиотки, — презрительно сказала Кристина. — Перед самым выпуском! Не могли подождать пару месяцев?

На скамейку около них присела высокая костлявая Магда, которая ела чудовищной величины яблоко.

— Я хочу вам заметить, — сообщила она между двумя кусками, — что сейчас будет математика. Точная наука. Если вы не приведете в себя нашу Ханю, чтобы она выкинула из головы аморалку четвертого класса, то Ханя будет на вашей совести, потому как неизвестно, что она напишет или скажет. Каракатица ее спросит как пить дать. Лучше всего плеснуть на Ханку холодной водой, это вроде бы средство радикальное.

Ханя вдруг замолчала, заморгала глазами и немного остыла. Она с упреком посмотрела на Магду.

— Тебе-то хорошо…

— Ага, — кивнула Магда. — Лучше не бывает. Я подложила себе под пятку пробковую стельку и теперь почти не хромаю. И болеть почти перестало.

— Она имеет в виду скорее причину того, почему ты подвернула ногу, — вежливо объяснила Кристина.

— У нее все-таки не все в порядке, что с фигурой, что с головой. Как у вас дела с саженцами? Я-то как раз хромаю, так что могу спокойно спрашивать. Работа меня не касается.

— Работа? — сердито фыркнула Шпулька. — А какая тут еще работа? Мы все отпахали сами, всю тысячу штук, а ей еще работы хочется!

Магда на миг замерла, завязнув зубами в яблоке, посмотрела на Шпульку дикими глазами и рывком вытащила челюсти из яблока.

— Как это… — начала она изумленно, но ее перебила Тереска.

— Каракатица тоже придирается, — сказала Тереска с обидой. — Она уже два раза спрашивала, почему так долго и справимся ли мы сами. Что она думает, так просто все сделать? Что, дескать, свистнул, чихнул — и все бегут с саженцами в руках? Вместо того чтобы похвалить, она еще и погоняет!

Магда тупо моргала глазами.

— Но ведь… — начала она снова.

На сей раз ее перебила сама классная. Она вошла одновременно со звонком. Ее вид не предвещал ничего хорошего. Лицо у нее было странно покрасневшее, глаза тревожные, а движения — резкие и нервные. Шпулька с облегчением подумала, что домашнюю работу она, слава Богу, успела списать.

— Кемпиньская, что ты сказала про саженцы? — спросила Каракатица уже от самых дверей. — Повтори еще раз.

Тереска было села, но тут снова встала.

— Я сказала, что они уже тут, — мрачно ответила ’ она. — Позавчера вечером нам привезли последнюю партию. У нас собрана вся тысяча.

— Как это привезли? Кто привез?

— Один такой. Садовник. Привез, потому что там было довольно много. Когда было поменьше, мы сами возили, но столько разом, да еще из Тарчина, — это уж совсем было невозможно…

Учительница жестом остановила Тереску. Казалось, ее что-то душило.

— И где они? — слабым голосом спросила она.

— На школьном дворе, за сараем. Мы их ветвями заслонили, чтобы никто не украл. Там все и лежат, вся тысяча.

— Вся… тысяча… — повторила классная голосом умирающей. — За сараем…

Она смотрела на Тереску как на страшного упыря, который появился в приличной, нормальной школе. Тереска со своей стороны смотрела на классную с растущим беспокойством, не уверенная в том, что хранение саженцев в сарае не является преступлением. Шпулька, столь же испуганная, смутно подумала, что число «тысяча» не должно производить настолько уж сильного впечатления на преподавательницу математики. Весь класс, сообразив, что происходит нечто необыкновенное, в напряжении затаил дыхание.

Учительница оперлась о стол, чувствуя странную слабость. Чудовищное недоразумение медленно и с некоторым трудом доходило до ее сознания. Тереска и Шпулька одни, без всякой помощи, непонятным образом добыли в отдаленных районах страны и доставили на школьный двор тысячу саженцев, в то время как все мероприятие было запланировано совершенно иначе. Две девочки должны были только заказать саженцы у людей, согласных их пожертвовать, и уточнить срок получения, к тому же не вдвоем, а при помощи всего класса. Девочки должны были только организовать работу двадцати пяти своих соучениц. Все это время наготове была заказанная школой грузовая машина, чтобы перевезти саженцы в Пыры, а не на школьный двор. То, что произошло, было попросту чудовищно.

В остолбенении глядя на эту кошмарную Тереску, классная руководительница чувствовала, как по спине у нее ползут мурашки. Она подумала, что, если ей не удастся очиститься от подозрения, будто она принудила двух учениц совершить нечто подобное, она не только потеряет работу, но еще и угодит под суд. Это же безумие и издевательство!

— Деточка!! — простонала она жалобно. — Что же ты натворила…

Хаос, который воцарился в результате попытки объясниться, сорвал урок математики и половину урока польского языка. Тереску и Шпульку по очереди вызывали в кабинет директора, в учительскую и в класс, и всюду им объясняли, как неправильно они поняли круг своих обязанностей, всюду их встречали одновременно уважение и упрек, восхищение и укоризна, ужас и восторг. Как оказалось, класс ждал, когда они проявят инициативу и внесут какие-нибудь предложения, робко подсовывая им адреса знакомых садовников. Педагогический коллектив ждал известий, куда и за каким количеством саженцев высылать грузовик. Классная с раздражением ждала результатов деятельности двух организаторш общественной работы, не зная про их муки. Ведь Тереска и Шпулька не чувствовали никакой потребности исповедоваться.