— Ничего не понимаю, — сказала она подозрительно. — Никаких бандитов не было, а вы ими интересуетесь. Что это значит? Так, в конце концов, преступники это или порядочные люди?

— Это смотря какие, — буркнул Кшиштоф Цегна и втянул сквозь зубы воздух, потому что его укололо в том месте, откуда он вроде бы все иголки повытаскивал.

— По-разному бывает, — сказал участковый. — Если вам когда-нибудь еще попадется эта машина, — вы ведь помните номер? — так вы нам обязательно скажите. Нас она очень и очень интересует.

В сердце Терески снова проснулась слабая надежда. Может быть, какая-то афера все-таки существует, а грозящая отовсюду опасность — не мираж и не иллюзия? Может быть, сотрудничество с милицией наконец сделает жизнь интереснее? Во всяком случае, попробовать стоит.

Возвращаясь домой, она встретила у калитки своего брата.

— Слушай, ты, я такую тачку видел, — сказал Янушек в полном восторге. — Спортивный «ягуар», самая последняя модель, красная, салон отделан черной кожей, модные фары…

— А-а-а, как раз вовремя! — перебила его Тереска, вспомнив, что братец ее помешан на автомобилях, — Бог с ним, с «ягуаром», но ежели ты когда-нибудь увидишь «фиат», у которого номер Великой Французской революции…

— Крыша у тебя поехала? — презрительно перебил Янушек, останавливаясь перед дверями. — Какой еще номер у Великой Французской революции?! Это короли пронумерованы, а не революции!

— Дата. Не будь таким тупым. У него номер как дата Французской революции!

— А какая там у этой революции дата?

Тереска взялась за ручку и возмущенно взглянула на брата:

— У тебя по истории что?

— А тебе какое дело? Мы Польшу проходим.

Тереска пожала плечами и нажала на ручку двери. Дверь не открывалась.

— Тысяча семьсот восемьдесят девятый год. Только вместо единицы — пятерка. Пятьдесят семь восемьдесят девять. Где у тебя ключ?

— В кармане ветровки.

— А ветровка где?

— Дома. А буквы какие?

Тереска оставила в покое ручку и прекратила тщетные попытки открыть дверь.

— Инициалы Шпулькиной тетки: «ВГ». Мой ключ в сумочке, а сумочка лежит у меня на письменном столе. Если бабушки нет, в дом нам не попасть.

— Бабушки нет, она вчера сама говорила, что вернется сегодня попозже. Пошли, попробуем через двор. «ВГ, пятьдесят семь восемьдесят девять»? Темно-синий «фиат», да? Так я его сегодня видел.

— Что ты говоришь? — удивилась Тереска. — И где?

Янушек соскочил со ступенек и стал обходить дом.

— Он стоял возле этого «ягуара». Я запомнил номер, потому что я все номера запоминаю, а этот к тому же был с такими же цифрами, что и у «ягуара», только в обратной последовательности. А что? Зачем тебе этот «фиат»?

— Мне-то он не нужен, милиция им интересуется, — ответила Тереска, идя за ним. — Закрыто? Может, хоть какое окно приоткрыто?

— Ежели бабуля выходила последней, то все окна и двери закрыты, как в подводной лодке, герметически! Только через дымоход и можно войти. А почему милиция интересуется этим «фиатом»?

— Не знаю, неважно. Потому что он за нами ездил. Господи, что же нам теперь делать? Я голодная. Надо быть последним кретином, чтобы держать ключ в кармане одежды, которую не носишь!

— А ты сама? В су-у-умочке! Тоже мне мадам фик-фок на один бок! Я думал, что ключ у тебя и мне придется только подождать тебя!

— А я думала, что у тебя ключ есть и что ты будешь дома, когда я вернусь…

— Ну что, стекло выбьем?

— Ты с ума сошел? Нам велят за него заплатить. Ничего не поделаешь, подождем маму.

— Но я тоже голодный!

— Ну что я могу поделать? Пойдем в магазин, купим себе хлебушка. У меня есть два злотых.

— У меня — злотый и двадцать грошей. А что, совсем никак не получится войти?

Тереска пожала плечами, безнадежно обведя взглядом все окна дома. Янушек почесал в затылке.

— Как минимум полтора часа придется ждать. Так что, пошли в магазин? Но этот кладезь знаний я с собой не потащу!

Он встал на колени и сунул портфель под ступеньки кухонного крыльца. Не долго думая, Тереска последовала его примеру. Продовольственный магазин был недалеко, а денег хватило как раз на четыре булочки и газировку.