И тут снова — о господи, в который уже раз сегодня! — ждала Винниченко очередная неприятность. София Галечко доложила:

— Приношу извинения товарищу презесу, но господа главы действующих на Украине иноземных фирм и представители иноземного консулата отбыли. Их, прошу товарища презеса, уже нет…

— Как это — нет?

— Нет! Переждали раз, переждали второй, согласились переждать и в третий представителя ревкома, но эвентуально — соскучились, а весьма возможно, и обиделись и… разошлись по домам, мои извинения товарищу презесу…

Винниченко застонал и схватился за голову.

— Товарищ София! Что же вы наделали, побойтесь бога!

— Но, пршу, при чем же тут я? — обиделась наконец и верная секретарша. — Что же мне, мои извинения, им путы на ноги накинуть? Или я, мои извинения, в состоянии задержать силой чуть не два десятка здоровенных мужчин?.. Пока еще речь шла о соблюдении очереди консеквентной, то господа представители держались спокойно. Но, прошу, когда ворвался без очереди этот невежа революционно–комитетский, то паны чужеземцы разгневались. Может ли простая секретарша предотвратить международный скандал?

Скандал! Это действительно был скандал. И скандал — на первых же шагах выхода молодого Украинского государства на международную арену.

И все этот проклятый Леонид Пятаков!

Нет, с ревкомом надо кончать, и как можно скорее!

— Кто же там был… среди иностранных представителей? — едва овладев голосом, простонал Винниченко.

Галечко вынула свою записную книжку и прочитала:

— Представитель киевского отделения «Франко–русской торговой палаты…»

Франция! Да ведь во владении французских компаний находилось больше половины всех шахт и рудников на украинской земле!

— Киевский представитель «Англо–русской торговой палаты»…

Англия! Английским фирмам принадлежало восемьдесят процентов металлоплавильной и металлообрабатывающей промышленности на Украине.

— Представитель «Русско–американской мануфактуры»…

Боже мой, еще и Америка!

— А также агентства фирм: «Паровые котлы Джон Фаулер». Лондон — Бирмингем, в Киеве — Меринговская, 10… «Часы Мозер», Швейцария — Локль, в Киеве — Крещатик, 23… «Резиновые изделия франко–русского товарищества «Проводник», Крещатик, 2… Швейные машины «Зингер», Нью–Йорк, в Киеве — Крещатик, 46, Александровская, 20… «Отис элеватор компани», Соединенные Штаты, контора в Киеве… «Таврическо–американское мукомольное товарищество»… «Международная компания жатвенных машин Мак–Кормик»… Весы «Фербенкс»…

— Хватит, хватит! — Винниченко замахал руками; запомнить все эти названия он все равно не мог, но ясно было и так: приходили и… ушли представители солиднейших иностранных фирм, которые добывали на Украине ископаемые, скупали украинское сырье либо продавали украинскому потребителю разные машины и бытовые товары. Вся торгово–промышленная мощь! Весь цвет торговых связей Украины с заграницей! Лучший и вернейший путь для налаживания реальных связей Украинского государства с государствами европейскими, да и американскими!.. А он возился с этими… отечественными акулами, просвитянскими лидерами, большевистскими горлохватами — терпел их издевательства, изворачивался перед ними, унижался…

— Товарищ София! — чуть не заплакал Винниченко. — Дело нужно немедленно исправить!..

Верной секретарше, уже переложившей гнев на милость, стало жаль своего незадачливого шефа:

— Но как, пршу пана презеса?

— Звоните по телефону. Всем, всем, всем, кто тут был! Извиняйтесь, объясняйте, просите немедленно назад! Скажите: произошло недоразумение. Скажите, имел место неожиданный эксцесс государственной важности, и потому — в порядке, так сказать, военной необходимости — пришлось принять вне очереди… что–нибудь такое — сводки с фронта, сообщения о каком–нибудь катастрофическом событии. Что угодно, только скорее! Не теряйте ни минуты…

София Галечко кинулась к телефону. Но телефон как раз и сам зазвонил.

— Прошу? — сняла трубку Галечко. — У телефона личный секретарь пана головы генерального секретариата.

Винниченко наконец перевел дыхание — фу! Сардоническая улыбка уже снова искривила его уста. В этой улыбке была и жалость к себе — бедному, замотавшемуся, измученному, и ирония над самим собой. Ведь Винниченко был человек умный и щедро наделенный чувством юмора: вот она жизнь — воюешь против империализма и должен перед этими империалистами… заискивать. Вот что значит — создавать государство, если желаешь, чтобы оно было не хуже прочих приличных государств.

Галечко вернулась от телефона.

— Товарищ презес, — как–то нерешительно произнесла она, — телефонировал консул Соединенных Штатов Америки, господин Дженкинс.

— Консул Соединенных Штатов? — удивился Винниченко. — Но ведь консула от Соединенных Штатов у нас до сих пор в Киеве не было?

— Уже есть. Господин Дженкинс был консулом в Риге. Ригу заняли немцы. Теперь он переведен к нам на Украину.

— Что же говорит американский господин Дженкинс? — поинтересовался Винниченко. — Просит аудиенции? Пожалуйста, передайте, что я готов принять его в любое время, как только у господина Дженкинса найдется свободная минута.