— Правильно. Но ведь картошку можно было покрасить,— сказал Профессор Кислых Щей.— Просто какая-то безответственность. То Иисуса Христа потеряли, то яблоки картофельные.

Посреди ограды поставили клетку, в которой бабка держала кур зимой, и бог-отец уселся на ней, скрестив ноги калачиком. Вместо скипетра он сжимал кочергу. Бог-сын, то есть Павлик Звягинцев, тоже полез на клетку, но Профессор его оттащил за рукав:

— Куда прешься?

— Но ведь я должен сидеть по правую руку бога-отца!

— Больно много знаешь,— укоризненно покачал головой режиссер.— Хочешь в рай пролезть без распятия, да? Ну и проныра. И прошу не опережать событий. Надо бы понимать, что во времена Адама и Евы тебя на свете не было. Правда, товарищ бог?

Васька Фонариков постучал о землю кочергой и неопределенно сказал:

— Шут ее знает. Да пусть сидит, мне места не жалко.

— Я понимаю, что клетки хватит. Но нельзя же Библию с ног на голову ставить. В общем, отойди пока, Христос, в сторонку. И не переживай — еще успеешь начудить и насмешить людей....

Звягинцев обиженно запыхтел, попробовал бородку. Козья шерсть приклеилась намертво. У Павлика мелькнула смутная догадка, что Галка напутала и медицинский клей мылом не отмывается, но проверить эту догадку все равно было нельзя. Звягинцев поскреб ногтем лысину-клеенку — она тоже сидела крепко. Черт с ними, и с бородой, и с лысиной, подумал Христос и смешался с толпой своих бездействующих учеников-апостолов.

Между тем режиссер еще раз осмотрел райские кущи из домашних цветов, колупнул картофелину на березке и крикнул:

— Адам и Ева. Прошу вас...

На крыльцо выскользнула Павлова. Следом за ней появился Ромка.

Играть роль Адама Профессор уговорил Ромку. Тот долго отказывался, ссылаясь на то, что ему не суметь перевоплотиться, что он будет волноваться и сорвет съемки. Профессор Кислых Щей был неумолим.

— Это же большая честь — играть первого мужчину,— сказал он.— И если ты отказываешься от этой чести, я отказываюсь ставить фильм.

Режиссер знал, что такой ультиматум на Ромку подействует. Сейчас Адам направлялся к кадушке с березовой веткой. В глаза бросались всклокоченная копна волос и длинная, до пола, борода из крашеной ваты. Подметая бородой крыльцо, Адам спускался со ступенек.

— Бородка не хуже, чем у Карабаса Барабаса,— восторженно сказал режиссер.— Молодец, Павлова, постаралась.

Ева кивнула и пожаловалась:

— Он меня уговаривал сделать покороче.

— Да я не против бороды,— робко защитился Адам, усаживаясь на кадушку.— Я не терплю запаха одеколона, а Павлова на эту бороду полфлакона вылила, аж чихать манит.

— Не Павлова, а Ева,— поправил Профессор Кислых Щей.— Она, вполне возможно, сделала это несознательно, ей подсказал змий-искуситель.

— Да нет, я сама,— скромно призналась Павлова, топчась около древа познания, то есть березовой ветки с картофелинами, изображавшими яблоки.

Наконец Адам и Ева сели под древо познания. Бог-отец с высоты клетки посмотрел на них и, ткнув скипетром-кочергой в сторону апостолов, похвалился:

— Вон того, который под яблоней, я сделал по образу и подобию своему.

Бог похлопал себя по бокам и, поболтав в воздухе ногами, хихикнул:

— А Павлову, ой, как ее, Еву, я сначала хотел сделать из Адамова уха, а потом думаю: дай-ка попробую из ребра...

Ева взглянула вверх и задела головой яблоко-картофелину, боязливо отшатнулась от нее.

Адам сорвал картофелину с ветки и стал ее мять в ладони, поглядывая на режиссера. Змий-искуситель подполз к Адаму и рыкнул:

— Ешь!

Адам замотал головой.

— Жри! — рыкнул Самсонов и начал вставать па ноги.

Профессор Кислых Щей подскочил к змию и потянул его за

хвосты.

— Этого в сценарии нет! Я не допущу самоуправства.

— «В сценарии нет»,— огрызнулся Самсонов.— А чего он резину тянет. Я задыхаюсь в крокодильей маске, а он яблоком брезгует.

— Это же картошка! — возразил Адам.

Змия поддержал Профессор.

— Сами виноваты: знали, что по ходу действия придется есть яблоко.

Тогда Ева выбрала продолговатую, как дыня, скороспелку, вытерла ее Адамовой бородой и, перекусив пополам, протянула одну половину первому мужчине человечества.

Адам покосился на Самсонова. Тот мотнул хвостами.