– Я не могу сейчас спуститься. Отец услышит!

– Тогда принеси его завтра на конюшню, когда пойдешь в мастерскую Рафаэля, хорошо? Ты должна снова с ним встретиться. Чтобы извиниться.

– Раз ты меня об этом просишь, я подумаю.

– Подумай. И, кроме этого, не думай ни о чем другом. Этим ты доставишь мне огромное удовольствие.

Все еще находясь под впечатлением страстного поцелуя, окруженная давно забытыми образами из прошлого, Маргарита с трудом различила тихий стук в дверь. Не успела она ответить, как ручка двери повернулась и вошел Донато.

– Не спишь? – спросил он. – Мне показалось, что я слышал тут какие-то голоса.

– Не сплю, – ответила Маргарита.

Донато стал ей братом. Они вместе выросли, вчетвером, их детство прошло в одном и том же месте: на узких улочках и проулках Трастевере, между древними Порта Сеттимиана и роскошным дворцом Киджи.

Донато присел на край кровати. Она снова почувствовала знакомый запах кожи и лошадиного пота и улыбнулась ему. Так они и сидели в кругу неровного света лампы. Донато был высок и худощав, с гладкими темными волосами до плеч, приплюснутым тосканским носом и румяными щеками. Он был таким хорошим, что порой казался Маргарите воплощением доброты. Именно из-за него она так любила Антонио.

– Легация рассказала мне о том, что произошло сегодня, – мягко сказал он. – Как ты?

– Это просто невероятно. – Она бросила осторожный взгляд за окно, где только что стоял Антонио, и ее мысли тут же вернулись к тем временам, о которых лучше было не думать.

– Тем не менее ты сама отказываешься от возможности проверить, правда ли это. А вдруг это правда?

– Что может быть общего у этих людей с такими, как я? – Она наклонилась и снова прижала колени к груди, укрыв их покрывалом.

– Ты красивая девушка, дорогая. Неужели тебе так трудно поверить в то, что великий художник разглядел в тебе эту красоту?

– Он рисует королей и принцев и расписывает стены Ватиканского дворца для самого Папы Римского! А мы печем хлеб. Неужели великий Рафаэль этого не заметил? Даже если и заметил, что будет со мной потом, когда все закончится?

– Тогда перед тобой откроется целый мир. Твоя жизнь станет легендой!

– А как же твой брат? Что будет с ним? Мы же обещаны друг другу!

– С Антонио все будет в порядке, дорогая. Не волнуйся за него. – Прочитав сомнение на ее лице, Донато осторожно взял ее за руку. – Бедная девочка. Жаль, что ты не можешь видеть себя так, как тебя видят другие. И как вижу тебя я. – На его губах играла улыбка. Лунный свет, пробивавшийся сквозь окно, отражался в темных глазах. Он наклонился к ней и сильнее сжал руку. – Я знаю одну женщину, служанку дамы с виллы Киджи. Нас познакомил мой брат. – Почему-то эта фраза явно далась ему с трудом, но он продолжил: – Я как-то выручил ее в деле, касавшемся Антонио, и с тех пор она считает себя моей должницей. Завтра на рассвете приходи на конюшни. Я попробую сделать кое-что, что поможет тебе принять правильное решение. И сравнить ту роль, которую ты играешь в жизни моего брата, с тем, как способен изменить твою судьбу Рафаэль.

Она тоже улыбнулась, счастливая и умиротворенная в обществе Донато. Для него она могла сделать все, что угодно.

Холодный утренний воздух смешивался с клубами тумана, скрывавшего их щиколотки и края тяжелых накидок. Обгоняя воловью упряжку, груженную тяжелыми корзинами с овощами, Маргарита и Донато вышли из Трастевере. С каждым шагом они все ближе подходили к богатым трехэтажным конюшням виллы Киджи.

Основной фасад конюшен сам по себе был архитектурным шедевром, и синьор Киджи нередко устраивал особые приемы, чтобы похвастаться уникальностью внушительного строения, квадратного в плане и сложенного из песчаника. Здание украшали затейливые карнизы, гладкие пилястры и отделанные камнем арки. На заднем дворе, за резной дверью, не видимый со стороны улицы, бил фонтан, выполненный в виде водопада, водяные струи низвергались к ногам изваянных из мрамора богинь, словно бы вставших в круг.

Маргарита тихонько ждала в тени буйно разросшихся смоковниц и платанов. Яркие изумрудные плети плюща свисали со стены из выщербленного временем камня. Ей никак было не унять колотящееся в груди сердце. Она все не могла поверить, что переступила границу роскошного мира, который волею случая соседствовал со скромной пекарней.

Через двор к ним шла красивая молодая женщина.

– Здравствуй, – прошептала она Донато многозначительным тоном.

Маргарита успела заметить, что незнакомка старше нее и потрясающе красива: огромные зеленые глаза, гладкие длинные волосы цвета меда, струящиеся из-под расшитой серебром мягкой шапочки. На ней было длинное платье из шелка винного цвета, расшитое золотыми и серебряными нитями, с узкими рукавами и тугим корсажем, подчеркивавшим стройность гибкого тела.

Девушка сказала, что в их распоряжении будет только пара минут. Задерживаться дольше они не могут – это слишком опасно. Несмотря на ранний час, их в любой миг может увидеть кто-нибудь из слуг или пажей, и тогда прощай работа в семье Киджи! Девушка тихо провела их в дом. Маргарита шла последней, и ей казалось, что она не идет, а парит. Какая-то неведомая сила влекла ее вперед, мимо кустов можжевельника, изумительных статуй и греческих ваз. Они прошли в маленькую дверь и оказались в самом палаццо. Сердце Маргариты билось так быстро, что она с трудом переводила дыхание. Никогда в жизни дочь пекаря еще не делала ничего более безрассудного и более восхитительного!