– Тогда вы очень мало смыслите в жизни. – Он позволил себе нетерпеливый жест – первое проявление чувств всегда такого сдержанного, изысканно вежливого человека в присутствии Маргариты.

– Вы говорите прямо как мой отец.

– Тогда ваш отец – мудрый человек. Прислушайтесь к его словам, вам это пойдет на пользу.

– А вам будет на пользу, синьор Санти, избавиться от иллюзии, что все на свете падут к вашим ногам, соблазненные вашим талантом или обаянием.

Тут неожиданно появился Донато, и напряжение немного рассеялось.

– Уже поздно. Нам пора.

– Хорошо. Идите, – согласился Рафаэль, зная, что ему вряд ли удастся переубедить в чем-либо эту девушку. Правда, именно это ее качество и пленяло его в первую очередь.

– Что с тобой, дорогая?

Донато впервые нарушил молчание, с тех пор как они вернулись на Виа Санта-Доротеа и устроились на теплой кухне, освещаемой неровным светом ламп. Пекарня уже закрылась, и плотно затворенные ставни отгородили обитателей дома от пугающего и опасного мира снаружи. Изо всех комнат родного дома Маргарита больше всего любила кухню. Там, среди запахов хлеба, муки и деревянной утвари, она чувствовала себя в безопасности. Когда Донато задал свой вопрос, она держала на руках Маттео и тихо покачивала его, баюкая.

– Все в порядке. А что? – слишком быстро ответила она.

– Он так смотрел на тебя, когда вы разговаривали в зверинце…

Маргарита отвела взгляд на закрытое окно, думая о том, что за стеной на длинной веревке, наверное, все еще висит белье и где-то рядом играют два других сына Летиции. Она не могла сказать домашним, что Рафаэль ее поцеловал, а тем более о том, что ей это очень-очень понравилось. Даже сейчас при одном только воспоминании об этом поцелуе ее тело изнывало от желания снова почувствовать его прикосновение.

– Какое это имеет значение, Донато? Конечно, синьор Рафаэль красив, влиятелен, умен и остер на язык, а изяществом нарядов и манер подобен настоящему принцу. Он – великий Рафаэль, а я – всего лишь мимолетное увлечение.

– Почему ты так решила?

Маргарита сильно сжала руки.

– Ты ведь не хуже меня знаешь, что мы разного поля ягоды! Он никогда не сможет серьезно относиться к женщине, которая ниже его по положению. Самое большее, что меня может ждать, это несколько дней развлечений. А я никогда не соглашусь быть чьей-либо любовницей! Я сразу говорила!

– Откуда ты знаешь свое будущее?

– Этому нас учит история. Женщины делятся на тех, кого берут в жены, и тех, кого делают любовницами, Донато! Мужчина, преломляющий хлеб с Его Святейшеством, никогда не возьмет в жены женщину, которая этот хлеб печет!

– Ты также думала, что он не может всерьез рассматривать тебя как натурщицу, – осторожно напомнил он, снимая пальцем со свечи каплю воска, которая норовила упасть на стол.

– Но это совершенно разные вещи!

– А разве не меняется жизнь, и люди, и отношения?

– Меняются, но не настолько!

– Вспомни, какие у него были сегодня глаза, сестренка! Попробуй увидеть его моими глазами и только потом отвечай на этот вопрос, – еще тише сказал Донато. – Я уверен, что он влюбился в тебя.

Франческо и Летиция подслушивали у закрытой двери. Она должна была об этом догадаться! Когда они ворвались на кухню с шумом и криками, она устало подняла глаза к потолку.

– Правда? – с недоверием спрашивал отец. ~ Неужели Господь устроил вашу встречу, чтобы соединить навечно?

– Папа, ты говоришь глупости.

– Брось! Разве он не может влюбиться так сильно, чтобы предложить тебе стать его женой?

– Ты прекрасно знаешь, что такого просто не может быть, и я буду тебе очень благодарна, если ты больше не станешь подслушивать чужие разговоры!

– Маргарита! – негодующе воскликнула Летиция, прижав руки к груди. – Немедленно проси у отца прощения!

– Я ничем его не обижала.

– Мы должны его уважать!

Маргарита полностью признавала правоту сестры. Франческо Луги был добрым и заботливым отцом, и дочери всегда знали, что отец, несмотря на некоторую грубоватость, желает им добра.

– Прости меня, папа. Из-за всех этих событий я почти лишилась разума.

– Скажи, это правда, что великий Рафаэлло проникся к тебе симпатией?

– Истинная правда, – уверенно ответил Донато. – Я видел своими глазами. Он увлекся ею так, как только может увлечься мужчина.

– Какая удача для семьи! – мечтательно улыбнулась Летиция.

– И погибель для меня!

– Боже, и не надоела тебе эта старая песня? – пробурчала старшая сестра. – Что ты распустила нюни, когда счастье само идет в руки? Как ты можешь подвести нас так близко к замечательным переменам и по-прежнему делать вид, будто ничего не происходит, а если и происходит, то уж точно ничего хорошего?