– Вот уж странное создание! – засмеялся Донато, делая небольшой шаг назад, чтобы оказаться рядом с Маргаритой. Рафаэль взял немного сена из стоявшей рядом лохани и предложил его Ханно. – И какого он нрава?

– На самом деле очень спокойного. Ему и в голову не придет причинить вам вред умышленно. Только вот Ханно пугается толпы, когда Его Святейшество решает вывести животное на публичное обозрение. Честно сказать, я только в такие минуты и видел его беспокойным.

– Да уж, тут забеспокоишься, – осторожно заметил Донато.

Рафаэль обменялся взглядом с Маргаритой.

– По-моему, ему здесь очень одиноко, – тихо произнес он. – Бедняга живет так далеко от родного дома, от семьи…

– От семьи? – рассмеялся Донато. – Огромный зверь… и родня?

– А что в этом удивительного? У всего живого есть родня или родственные души, существа, к которым они привязываются, с которыми создают семьи. Я слышал, что слоны очень дружелюбны и у них действительно есть семьи. А Ханно этого всего лишили.

Маргарита посмотрела на Рафаэля, потом снова на слона. Сделав глубокий вдох, она подошла к Рафаэлю и медленно протянула руку к слону.

– Какой шершавый! – засмеялась она, коснувшись толстой грубой кожи. Внезапно Ханно отозвался на прикосновение Маргариты – согнул передние ноги, стал на колени и склонил голову, будто приветствуя ее.

– Боже! – нервно засмеялась она.

– Вы ему понравились, – улыбнулся Рафаэль.

– Почему вы так решили?

– Я почти каждый день захожу сюда, чтобы навестить его, и ни разу не видел, чтобы Ханно кланялся кому-либо, кроме Его Святейшества.

– Даже вам?

– Даже мне.

Маргарита тоже встала на колени и снова протянула руку поверх хобота.

– Как грустно! Его увезли из родных краев в неволю, где на него глазеют, смеются и показывают пальцем.

Ханно легко обвил хоботом ее руку, и Маргарите показалось, что он ее тоже ласкает, и она тихо рассмеялась.

– Надо же! Он меня понимает! Что за чудесный зверь!

Рафаэль широко улыбался, и ей показалось, что в его улыбке сквозит что-то похожее на гордость.

– Я знал, что вы подружитесь.

– Да, кажется, я действительно нравлюсь Ханно. В общем, мне так показалось. – И она гладила грубую кожу слона, пока та не перестала казаться ей чужеродной. – Донато, попробуй! – Улыбнулась она зятю. – Он на самом деле не страшный. Даже ласковый!

– О нет! Благодарю. Я предоставлю эту радость вам, безрассудным душам!

– Я бы хотела прийти сюда как-нибудь еще, чтобы его проведать, – произнесла Маргарита с теплой улыбкой, не отводя взгляда от коленопреклоненного животного.

– Буду рад сопроводить вас, – ответил Рафаэль.

Некоторое время спустя они покинули зверинец и направились вверх по склону холма сквозь буйные кущи, которые дарили покой и уединение, хотя и находились в самом сердце суетного города. Ветви над головой осеняли их тенистым лиственным покровом.

Донато отстал, а потом и вовсе присел на одну из каменных скамеек, будто бы устав от ходьбы. Маргарита и Рафаэль не заметили этого. Художник объяснял, над какими заказами работает, как собирает предметы древнего искусства на раскопках Домус Ауреа.

– Да, это великолепное здание было придумано и построено под руководством императора Нерона, а потом разрушено и схоронено от людских глаз его завистливым преемником, Траяном, если я ничего не путаю.

Рафаэль посмотрел на нее с нескрываемым удивлением.

– Вот как… Я потрясен.

– Тем, что простушка из Трастевере что-то знает об императорских дворцах?

– Тем, что вы интересуетесь историей.

Она подняла голову к изумрудной листве.

– Когда мы были маленькими, мама рассказывала нам с сестрой о величии этого города. Эти истории заменяли нам сказки на ночь. Мне кажется, она хотела, чтобы мы научились мечтать о чем-то значительном и поверили в то, что мечты сбываются. Вот как мы узнали о Нероне и его возлюбленной Поппее.

– О, эта история нашумела в свое время! – засмеялся Рафаэль. – Император и его прекрасная возлюбленная.

– Которая позже стала его женой.

– Правда, – согласился он.

– Мама говорила, что Поппея была родом из простой семьи и любила музыку и живопись. Когда она нам об этом рассказывала, у нее были такие счастливые глаза! Поппея сама научилась тому, чего не умела, и смогла стать императрицей. Наверное, поэтому я больше всего любила именно эту историю. – Она замолчала, ее лицо вдруг погрустнело, потом тень грусти исчезла, сменившись смущенной улыбкой. – Мне ее очень не хватает.