Профессор Степанов пригласил гостей в свой кабинет. Принесли традиционный чай. Со всех сторон окружала директорский кабинет музыка, звучавшая в классных комнатах.

– А что, - с подъёмом сказал Алчинбек Назири, - ведь не напрасны были наши жертвы, а? Веками стремилось человечество к осуществлению своих заветных чаяний и надежд. И вот мы воочию видим их воплощение - дети народа, который ещё совсем недавно страдал от неграмотности и невежества, учатся классической музыке. И не только видим, но главное — слышим!.. Нет, товарищи, я верю, что скоро и у нас, узбеков, появятся свои талантливые пианисты, скрипачи и композиторы!

– В самом ближайшем будущем, - согласился профессор Степанов.
– У нас есть очень одарённые дети. Если ничто не помешает им закончить своё музыкальное образование, то уже через несколько лет...

– Извините, Сергей Иванович, - вмешался в разговор Юлдаш Ахунбабаев, - а почему в будущем, почему через несколько лет?.. А может быть, талантливые узбекские композиторы уже сегодня ходят по улицам Самарканда?

– Вот как?
– оживился директор училища.
– Кто же они? Было бы очень интересно познакомиться...

– Вы поэта Хамзу Ниязи знаете?
– спросил Ахунбабаев.

Алчинбек Назири чуть не уронил на пол чашку с чаем.

– Конечно, знаю, - сказал профессор, - слышал его революционные песни, читал стихи, смотрел пьесы.

– Так вот однажды, - начал рассказывать председатель ЦИК, - я оказался совершенно случайным свидетелем того, как Хамза в течение нескольких часов сочинял музыку... Я был в командировке в Хорезме, а Хамза в это время жил и работал там...

И вот как-то сижу я в гостинице и вдруг слышу, как кто-то в вестибюле играет одним пальцем на пианино... Сначала играл народные мелодии, потом соединил их все вместе. И очень хорошо получалось. Несколько раз подряд он эту свою самодельную симфонию исполнил и ни разу не ошибся. Я, конечно, не знаток, но чувствую - очень хороший слух, просто талант. Надо, думаю, пойти посмотреть кто такой... А гостиница эта была специальная, в ней никто, кроме меня, в это время не жил... Выхожу в вестибюль, смотрю - Хамза за пианино сидит... Увидел меня и страшно смутился. Извините, говорит, но мне дежурная не сказала, что вы у себя находитесь... Я потом уже узнал, что эта дежурная часто его пускала играть, когда в гостинице никого не было...

Так вот, профессор, сейчас Хамза в Самарканде живёт. Наверное, вам стоит с ним встретиться и поговорить... Может быть, сумеете чем-нибудь помочь... Я его однажды уже здесь встретил и спрашиваю: как музыкальные дела идут? Оперу, говорит, пытаюсь сочинить из народной жизни, но ничего не получается - нот не знаю...
– Ахунбабаев обернулся к Алчинбеку: - Товарищ Назири, вы ведь, кажется, с Хамзой вместе учились... Тогда, в молодости, он игрой на пианино не увлекался?

– На пианино нет, - быстро ответил Алчинбек, - но играл на всех народных инструментах - тамбуре, дутаре - и сочинял свои мелодии.

– Вот видите, профессор, - улыбнулся Юлдаш Ахунбабаев, - а вы говорите - через несколько лет... А может быть, Хамза с вашей помощью уже через год первую узбекскую национальную оперу напишет, может быть, он первым узбекским композитором станет?

– Охотно помогу Хамзе Ниязи, - улыбнулся в ответ и профессор Степанов.
– Ваш рассказ меня очень заинтересовал.

...Около автомобиля Алчинбек Назири на несколько минут задержал председателя ЦИК.

– Уважаемый Юлдаш-ака, у меня к вам два вопроса...

– Слушаю вас.

– Нужно отменить ваше распоряжение профессору Степанову о помощи Хамзе.

– Почему?

– Хамзе нельзя сейчас разбрасываться. Он руководит театром, на музыку у него просто не хватит ни времени, ни сил.

– Во-первых, это было не распоряжение, а просьба. А во-вторых, я считаю, что театр не помешает Хамзе заниматься музыкой. Он из породы титанов, у него хватит сил на всё.

– Как драматург Хамза переживает сейчас кризис. Последние его пьесы по своему художественному уровню гораздо слабее предыдущих произведений. Я заявляю вам об этом совершенно официально.

– Странно, что вы так казённо говорите о друге своей молодости...

– Наша дружба была в юности. Сейчас у нас только деловые отношения.

– Но, как мне помнится, ещё в Фергане вас упрекали за какую-то дружескую протекцию, оказанную Хамзе.

– Эти времена давно прошли.

– Товарищ Назири, если уж у нас пошёл такой разговор, то и я хочу сделать вам одно официальное заявление...

– Я вас внимательно слушаю, товарищ Юлдаш.

– Хамзе Хаким-заде Ниязи первому в Узбекистане присвоено звание народного поэта республики. Его имя уже принадлежит истории. И, может быть, не нам с вами судить о художественном уровне его произведений...

– Как заместитель народного комиссара просвещения...

– Какой у вас второй вопрос?

– Вы поручали мне проверку письма жителей кишлака Шахимардан об усилении активности религиозных шейхов при гробнице святого Али. Пользуясь случаем...

– Вы проверили письмо?

– Да.

– И какие же результаты?

– Ещё во время моей работы в Фергане я занимался этой проблемой. И должен сказать, что...

– Сейчас, по данному письму, вы ездили в Шахимардан?

– Ездил.