Мальчик, приведший Смольникова, опустился около больного. Это был его отец. Хлопок вокруг его головы был заплёван кровью.

– Папа, папа! Ты слышишь меня? Я нашёл, я привёл доктора...

Но отец не издавал ни звука.

Все, кто работал на заводе Садыкджана, знали, что эта работа равносильна медленному умиранию. Но люди вынуждены были идти сюда - не камни же грызть...

Большинство выдерживало не более года, а то и полгода.

Астма была обеспечена всем. Месяц назад умер совсем молодой парень. Не прошло и двух недель - второй.

Доктор Смольников, зная об этом, молча стоял над больным.

– Да, всё то же самое, - сказал он наконец.
– Лёгкие его забиты пылью.
– Он приложил ухо к груди рабочего.
– Не может дышать... Вынесите на воздух, подальше отсюда.

И в этот момент в ворота завода въехала машина, в которой сидели Садыкджан-байвачча, купец-англичанин и Алчинбек.

Навстречу им толпа вынесла из цеха потерявшего сознание рабочего.

– Что это?
– спросил англичанин.

– Нас встречают, - пьяно ухмыльнулся байвачча.
– Так происходит всегда, когда я приезжаю сюда.

Рабочие расступились.

Алчинбек первый всё понял. Выскочив из машины, он побежал за управляющим.

– Что тут происходит?
– тяжело ступил на землю Садыкджан.
– Почему никто не работает? Почему лежит этот человек?

– Его лёгкие забиты пылью, он задыхается, - объяснил доктор Смольников.

Байвачча, пытаясь наклониться, еле удержался на ногах.

– А он не пьяный?
– Хозяин завода покачнулся.

– Нет, не пьяный.

– Откуда вы всё знаете?

– Я работал врачом в рудниках на каторге и много раз видел людей в таком состоянии.

– Напрасно вы вернулись с каторги...

– Там людям жилось намного легче.

Во двор вбежал управляющий.

– Что делает здесь русский табиб?
– накинулся на него байвачча.
– Как он попал сюда, разве тут больница?

Хамза, будучи не в силах больше сдерживаться, вышел вперёд:

– Это я позвал врача...

Увидев Хамзу, Садыкджан задохнулся от злости.

– Что ты здесь делаешь, негодяй?

– Работаю, - глядя в ненавистное лицо, сказал Хамза.
– А если тут есть негодяй, то...

– Спокойно, - сказал сзади доктор Смольников.

– Зачем ты взял на завод этого смутьяна?
– заорал байвачча на управляющего, хватая его за халат.

– За него просил ваш племянник...

– Какой ещё племянник?
– продолжал орать Садыкджан и, обернувшись к машине, увидел совсем забытого им Уиллкинса.

Англичанин с ужасом смотрел на всё происходящее.

Чёрная гора отодвинулась от Садыкджана - он вспомнил, что Джон Буль-Буль ещё не подписал чек.

– Послушайте, Смольников, - нервно заговорил байвачча, - вы можете что-нибудь сделать, чтобы этот человек поднялся? Не изувечила же его машина до такой степени, что нельзя стоять на ногах? У меня в машине сидит покупатель из Европы, весь хлопок ему продан... Если поднимете, плачу сразу.

Хамза слышал слова Садыкджана.

– Мне ваши деньги не нужны, - сказал доктор.
– Обещаете уравнять зарплату рабочим?

– Обещаю!!
– рявкнул байвачча.

Доктор приказал вскипятить воду.

Сын лежавшего на хлопке рабочего развёл костёр из пропитанных мазутом тряпок. Смольников склонился над его отцом.

Управляющий уговаривал рабочих вернуться в цех, грозил привести полицию. Рабочие не двигались с места.

Байвачча подошёл к машине.

– Непредвиденные обстоятельства, - объяснил он, - человек отравился несвежей дыней...

– Да, да, я понимаю, - бормотал англичанин.

Мальчик, вскипятив воду, принёс доктору, вытирая слёзы, дымящуюся банку.

– Уже не надо, - глухо сказал Смольников и, поднявшись, снял с головы белую шапочку.

– Вы не сделали то, что обещали, - сказал доктору Садыкджан, чувствуя, что гора опять нависает над ним.
– Поэтому и я не стану выполнять своё обещание. Никакого уравнения зарплаты не будет...

Эти слова будто плеснули на сердце Хамзы небывалую, ещё ни разу им в жизни не испытанную ярость. Схватив горевший ком тряпок, пропитанных мазутом, он, обжигаясь, обмотал ими длинную палку и побежал к тюкам хлопка, сложенным огромной пирамидой в углу заводского двора. Управляющий, увидев это, закрыл лицо руками. Англичанин, открыв рот и вытаращив глаза, как завороженный смотрел на Хамзу.

– Что ты делаешь, глупец!
– завизжал байвачча.

– Если сейчас же не заплатите всем поровну за последние полгода, сожгу хлопок!
– срывая голос, закричал Хамза, размахивая факелом.

Рабочие придвинулись к Хамзе.

– Сам сгоришь!
– взвизгнул байвачча.

– Сгорю, но сожгу!

И Садыкджан поверил, что Хамза не шутит.

Послали в контору за деньгами.

Хамза стоял около пирамиды хлопка, держа факел над головой. Лицо его было неистово.

Пламя бросало отблески на толпу рабочих. Около их ног лежал только что умерший товарищ.