Четвертой в компании была та самая похожая на подростка девушка – Тристана. За прошедшие пять лет она стала довольно неплохим механиком. Недостаток знаний на первых порах восполнялся неуемным энтузиазмом, и вскоре борт крейсера стал для девушки родным домом, а его механическая часть понятной, как родной язык, и любимой, как добрый друг.

Первым из компании с ней познакомился, конечно же, Полифем. Причем след от этого знакомства долгое время украшал аристократическую физиономию несостоявшегося вестала, хотя Тристане стоило больших усилий ограничиться подбитым глазом, а не, скажем, поломанным носом или выбитыми зубами. Впрочем, парень не обиделся – при первой же возможности он извинился перед сослуживицей, а затем, познакомив с Еврисфеем, пригласил составить им компанию во время первой увольнительной. Так и сложилась эта неразлучная и весьма разношерстная компания.

В тот вечер в тертулии народу было немного, а атмосфера царила невеселая. Но всеобщее уныние не могло сравниться с тем состоянием, в котором пребывала наша четверка. Фрегат «Безмолвие», потрепанный в последних боях с атлантами, был выведен в четвертую категорию резерва…

– Четвертая категория? Что это значит? – спросил Дит.

– Это значит: ремонтировать дорого, выбросить жалко; в крайнем случае, пойдет на запчасти, – жестко ответила Тристана.

…А экипаж, соответственно, превратился в резервистов четвертой категории…

– Минус надбавка за небо, – загибал пальцы Полифем, – минус надбавка за кампанию, минус, само собой, премиальные и призовые…

– Минус ранения, – угрюмо добавил Еврисфей, – минус ДПК (2), минус наградные…

Можно было, конечно, уволиться – но куда идти? Даже Тристане с ее относительно востребованной профессией сложно было бы найти достойную вакансию – что говорить об остальных? Расчетчик – Полифем даже теоретически мог бы устроиться только на достаточно крупное судно, которых в гражданском флоте было не так много, и все, конечно, уже укомплектованы специалистами. А поединщику с канониром на гражданке вообще делать было нечего.

– Да что вы мелете! – возмутилась Тристана. – Не будем мы разделяться! Подтянем пояса, может, в карты поиграем, или пореслингуем…

– Ага. Тертулия просто кишит желающими, – уныло протянул Еврисфей.

В общем, настроение было похоронным.

– Вот ведь правду говорят, – заметил Полифем, – увидеть в тертулии Святую Весталку – к большим проблемам.

– Ты что, весталку здесь видел? – удивился Еврисфей.

– Я ее и сейчас вижу, – фыркнул Полифем, – вон, в дальнем углу, в темной робе.

Еврисфей обернулся.

– Какая ж это весталка? Просто девица какая-то, да еще и атлант, судя по волосам.

– Я тебе говорю – испытанная весталка! – стоял на своем Полифем. – У нее и знак на предплечье есть. Не пойми какой, но есть.

– Весталка, – фыркнула Тристана (как и всякая самоучка, она относилась скептически к «горделивым монашкам» – профессионалам; тем более учитывая друга Полифема, в эту систему не вписавшегося) – подумаешь! Ну, и где это чудо в перьях, покажите мне ее…

– Вон, за столиком, чаёк дудлит, – иронично сказал Полифем, кивком указав на сидевшую в углу тертулии фигурку. С первого же взгляда Тристана поняла: это действительно девушка и действительно весталка. А когда глаза девушек встретились…

Когда в смертельной схватке сходятся боевые корабли, или когда корабль встречается с ураганом, специалисты разных профилей должны понимать друг друга на интуитивном уровне. Любая связь невозможна: когда грохочет бой или завывает ветер, голосовые команды не услышишь, а чтобы прочитать светопись или пневмопочту нужно время. Поэтому специалисты выработали у себя особую чувствительность – умение ощущать друг друга на небольших расстояниях и передавать простейшие сигналы.

Жрецы в Храме говорили о том, что такая связь сродни гравитации; существовало множество теорий о ее природе, но достоверного знания не было. Впрочем, человек издревле пользуется многим, чего не понимает – например, магнитными или гравитационными силами (3). Как бы там ни было, не овладев этим «языком» невозможно было влиться в команду – будь ты хоть самим Ньютоном или Эвклидом. И Тристана обучилась этому виду связи, как и всему остальному, приличествующему механику боевого корабля.

Взглянув в глаза незнакомки, Тристана почувствовала призыв. Весталка звала ее. Именно ее – это чувствовалось определенно. Девушка решительно отодвинула стул, поднимаясь из-за стола.

– Тристана, ты это куда? – неспокойно сказал Еврисфей.

– Надо, – встревожено ответила Тристана. – Надо потолковать с девочкой. Чувствую, у нее ко мне какой-то интерес…

– В трефу? – спросил Полифем, – Или… в черви? – хохотнул он.

Тристана полосонула расчетчика осуждающим взглядом – вечно он со своими пошлостями. Хотя… она сама заявила, что ей не интересны мальчики. В принципе, ей вообще никто не был интересен… в червонном смысле, конечно.