— Давайте, Эдик, действуйте!

Эдик подошел сначала к Зинаиде Васильевне. Он вытащил из сумки круглую тяжелую бляшку и прилепил на то же место на шее, где находилась прежняя, более легкая. То же самое он проделал с Шанталь и Даниэлем.

Получив возможность двигаться, пленники тут же инстинктивно попытались сорвать с себя эту гадость. Стран остановил их:

— Разве вы забыли, уважаемые, что недавно произошло в этом камине на ваших глазах? Ведите себя очень осторожно, это в ваших интересах. Новые приборы значительно мощнее и действуют на большее расстояние, вот и все их отличие от прежних. Нам всем предстоит последнее земное путешествие, и вы должны его выдержать. Потом ваши трудности закончатся. Вы не ограничены в обычных движениях, только не трогайте шею.

Ободренная его неожиданно заботливыми словами, Шанталь спросила слабеньким голоском:

— Может быть, вы нас все-таки отпустите? Стран ответил ей почти любезно:

— Многое зависело от вашего поведения, дорогая моя. Но пока что своими записками вы не заслужили облегчения участи. Ни о каком, как вы выражаетесь, «отпустите» не может быть и речи!

Эдик и Фаина зловеще усмехнулись. Спустившийся вниз Дворняшин объявил громогласно:

— Все в порядке, барин. Везде проверил: и у них, и в ванной, и в туалете и в детской комнате.

— Отлично!.. В общем-то, это уже неважно.

Месье и мадам ле Ген были потрясены тем, что увидели в своем доме. Оба полицейских инспектора с интересом наблюдали за выражением изумления и ужаса, застывшим на их лицах. Во дворе стоял запыленный серый автобус. Постояльцев не было, и вообще никого и ничего не просматривалось поблизости. Недаром супруги ле Ген так гордились удаленностью и изолированностью своего дома при полном современном комфорте.

Увидев издали «Фиат» соседей, подошла мадам Лебек, живущая в точно таком же бретонском доме метрах в семидесяти. Она разглядывала фликов; несмотря на штатскую одежду, не было никаких сомнений в их профессиональной принадлежности. Мадам Лебек, как и большинство местных жителей, сама ждала в июне туристов из Германии. Она разговаривала во дворе со вторым полицейским. Мадам ле Ген очень не хотела, чтобы мамаша Лебек заходила в дом и видела, что там творится. Но мадам Лебек вытягивала шею и пыталась из-за плеча флика заглянуть в дверь. Она сказала, что иногда замечала, как в дом ле Генов приезжают люди. По вечерам она изредка посматривала на освещенные окна. А накануне, когда стемнело, выносила к дороге мешок с мусором и увидела, как со двора выехал темный фургон с зажженными фарами. Но это ее никак не заинтересовало.

Флик поблагодарил ее, однако в дом не пустил, пообещал сам к ней зайти через некоторое время.

— А что случилось? — с любопытством спросила мадам Лебек.

— Я вам все объясню, когда зайду. Вы мне расскажете поподробнее об этих людях, — сказал флик.

— А я их почти никого не видела!

— Все дело в почти, — уточнил флик. — Вы мне расскажете о том, что вы почти видели.

Мадам Лебек нехотя, все время оглядываясь, отправилась к себе.

В доме ле Гены сидели, опустив головы, в полном ошеломлении. Мадам ле Ген все время повторяла, запинаясь:

— Может быть, они на пляже? Необыкновенно солидный человек!

— Не думаю, что они на пляже, — задумчиво сказал первый полицейский. — После такого разгрома не на пляж идут, а бегут куда-нибудь подальше!

— Ну, давайте составим протокол, — сказал второй, садясь за стол и внимательно рассматривая зелененькую пятисотфранковую купюру. — Начнем с самого начала…

Сначала долго ехали в темноте, потом при свете — почти целый день. Ехали быстро, не останавливаясь, по хорошим европейским дорогам. Но все равно очень утомились. Даже тюремщики устали, судя по их напряженным и нервным физиономиям. Пленники совсем замучились, сидя у задней стенки фургона, где не было окон. Каждому из них бляшка на шее мешала двигаться, причиняя гораздо больше неудобств, чем старая. Все трое постоянно шептались между собой, и никто их не одергивал.

— Он сказал, что у Дворняшина есть такая же, но ее почему-то не видно, — сказал Даниэль.

— Я все про это знаю, — быстро шепнула ему Шанталь. — У него в другом месте. У него и у этих красавчиков они расположены на груди, под сердцем.

— Откуда ты знаешь? — спросили разом Даниэль и Зинаида Васильевна.

— Знаю, — уверенно повторила Шанталь. — Потом расскажу.

Они замолчали, увидев, что Эдик и Фаина внимательно смотрят на них.

— Скоро остановимся, — громко объявила Фаина и, как строгая учительница, посмотрела на всех троих. — Во время остановки все вместе быстро, осторожно и без шума сбегаем в кустики, потом, уже в машине перекусим.

Никто не прореагировал на ее слова. Красота ее гладкого правильного лица действовала хуже, чем уродство.

— Причем здесь Брест? — снова с удивлением зашептала Зинаида Васильевна. — Мы уже должны были сто раз его проехать. По-моему, мы опять в Германии.

Шанталь зашептала в ответ, оглядываясь на тюремщиков:

— Ну конечно, мы в Германии. Речь идет о другом Бресте. Это бывший советский город на польско-белорусской границе.

— Что? — завертели головами Даниэль и Зинаида Васильевна.