— В чем дело, Штеге? — холодно произнес Стран. — Что это вы тут демонстрируете? Это что, шантаж?

— Вы должны оставить нас в покое, — глотая слезы, говорила Зинаида Васильевна. — Если вы будете над нами издеваться, Даниэль не сможет работать.

И если вы хоть пальцем дотронетесь до его жены, он вообще умрет. И некому будет расшифровывать вашу дискету.

Побледневший Эдик уже поднялся с пола. Он слегка морщился от боли, но все отметили в нем очевидную тренированность к падениям и ушибам. После такого удара любой из троих пленников вообще бы не встал.

— Слава Богу, ничего не сломал! — забормотал Эдик с кривой усмешкой, не глядя на Страна. — Прошу прощения, шеф, за вмешательство. Но я обязан был напомнить… — Он поднял на Страна свои небесно ясные глаза и после небольшой паузы добавил с восхищением: — Какая у вас потрясающая сила, шеф! И давеча на расстоянии, как вы поразили Аполлона Силуяновича… — Он добавил мечтательно: — Неужели в Стране каждый так может?

— Вы правильно меня остановили, — Стран еще не полностью успокоился. Лицо его продолжало нервно дергаться. — Приказ есть приказ, и я сам виноват! Несколько забылся. — Он добавил с плохо скрытой досадой: — Я так скверно себя здесь чувствую, мне пора возвращаться. Не предполагал, что будет так тяжело! Пока некоторые новички да эмигранты продвигаются по службе, — в голосе его послышалась откровенная ревность, — другие вкалывают в невыносимых условиях! — Стран посмотрел на Эдика с некоторым сочувствием: — Эту силу, о которой вы мечтаете, получает далеко не каждый, ее надо заслужить. Чтобы стать страном, сначала надо перестать быть человеком.

Эдик и Фаина слушали его, затаив дыхание, боясь пропустить хоть слово, и все время согласно кивали головами.

Зинаида Васильевна ненавидела их за плакатную красоту, за физическое совершенство, за их сознательное, идейное предательство. Она ненавидела их гораздо больше, чем Страна и Дворняшина. Однако ее удивило, что Эдик принял на себя удар, предназначенный Шанталь. «Неужели, — подумала она недоверчиво, — мы действительно так им необходимы?»

Стран обернулся к Дворняшину, сумрачно посмотрел на него:

— Аполлон, запри зловредную крошку у себя в комнате. — Он кивнул на Зинаиду Васильевну. — К ним ее не пускай. Забери у них все блокноты, все записные книжки, любую бумагу, туалетную тоже, бумажные носовые платки. Проверь, не порваны ли обои. Обидно, что я вынужден обращаться с ними чересчур либерально. — Он даже вздохнул с сожалением. — Но ничего, скоро эта идиллия закончится. Проследи, чтобы они не оставили какой-нибудь знак на стене, на полу или на чем бы то ни было.

Даниэль понемногу приходил в себя. Он подносил ко рту сначала белый ингалятор, потом синий. Он хотел что-то сказать, когда Дворняшин уводил Шанталь, но у него не хватило сил. Зинаида Васильевна тихонько шептала ему в ухо:

— Не бойся, Даниэль. Ничего страшного не произошло! Пусть Шанталь немного отдохнет, а то это оловянное чудище совсем озверело. Не надо его раздражать, он может ненароком нас изувечить. Зачем нам лишние муки, уж лучше сразу… Записку-то нашли, значит, еще не все потеряно.

— Хватит шептаться! — прогремел Стран. — Садитесь за стол и продолжайте работать! Вы слышите меня, Штеге? Хватит страдать! Выводите все на принтер. И поскорее, я не собираюсь вас ждать бесконечно!

Он кивнул Эдику и Фаине, и они все трое скрылись в его кабинете.

Даниэль сидел с опущенной головой. Он чихал и сморкался почти беспрерывно. Бумажные носовые платки кончились, новую пачку утащил Дворняшин, выполняя приказ Страна. Даниэль утирал лицо рукавом телогрейки. В перерыве успевал пробормотать:

— Я не могу больше. Я готов заканчивать эту жизнь. У меня нет больше сил сопротивляться. Я просто побегу, куда глаза глядят, и пусть он меня взорвет.

— Погоди, Даниэль, — уговаривала его Зинаида Васильевна. — У меня такие же мысли. Но еще не время. Нам надо действовать сообща. Давай еще немного помучаемся. Вдруг нас освободят! Записку нашли — это же самое главное.

— Ты не понимаешь, Зин, — уверенно сказал Даниэль, — он нас никогда не отпустит. Хотя бы потому, что мы теперь слишком много о них знаем. Они почти ничего от нас не скрывают, уже давно решено, что с нами будет покончено. Давай я сейчас выскочу в эту дверь и побегу. — Он процитировал: — «Лучше ужасный конец, чем ужас без конца».

— Ну что ты такое говоришь, Даниэль, — замотала головой Зинаида Васильевна. — Не надо безумия. Умоляю, успокойся. То, что ты хочешь сделать, мы всегда успеем. В нашем положении проще всего подохнуть.

Сверху спустился благостный Дворняшин. Он почти оклемался, вымыл окровавленный рот, в лице его обозначилось некоторое добродушие.

— Спит твоя супружница, притомилась хулиганничать. — Он весело смотрел на Даниэля, щурил свинячьи глазки. — Крутую ты себе нашел девку, мужик. Какие на ей клеши, прямо юнга!