— Если у этого типа хватило терпения вырезать каждую букву в слове «сегодня», — вмешался Карелла, — значит, он точно знал, что хочет сообщить. Если бы он не нашел нужное слово, он собрал бы его по буквам.

— Может, да, а может, и нет, — возразил Хоуз.

— Существует масса способов сказать «сегодня вечером», — объявил Мейер.

— Тогда, если следовать твоей версии, он мог бы написать просто «вечером», — заметил Карелла. — Но нет, наш псих хотел сказать именно «сегодня вечером» и вырезал слово «сегодня» по буковкам. Her, Мейер, мне твоя версия не нравится. — Он снова передвинул стул. — В парке что-то блестит — и светит мне прямо в глаза.

— Не нравится моя версия — не надо, — заявил Мейер. — Мне просто кажется, что наш псих готов убить любую женщину, женщину вообще, а не какую-то определенную даму по кличке Леди.

Карелла задумался.

— Если так, — произнес Хоуз, — у нас ничего нет. Жертвой может стать любая женщина в городе. С чего начать?

— Не знаю, — пожал плечами Мейер и отпил глоток кофе. — Не знаю.

— В армии, — вдруг медленно проговорил Карелла, словно что-то вспоминая, — нас всегда предупреждали…

Мейер повернулся к нему:

— Что?

— Бинокль, — сказал Карелла. — Там бинокль.

— Что такое?

— В парке, — пояснил Карелла. — Вот откуда солнечные зайчики. Вот что слепит мне глаза. Кто-то смотрит в бинокль.

— Ну и пусть, — отмахнулся Мейер. — Но если жертвой может стать любая женщина, у нас всего один шанс из пяти миллионов остановить…

— Кому понадобилось глазеть в бинокль на полицейский участок? — медленно спросил Хоуз.

Внезапно до всех дошло.

— Ему оттуда видна наша комната? — заинтересовался Хоуз.

— Наверное, — предположил Карелла.

Все невольно понизили голоса, словно невидимый соглядатай мог их подслушать.

— Продолжайте сидеть и разговаривать, — прошептал Хоуз. — А я выйду черным ходом.

— Я с тобой, — предложил Карелла.

— Не надо. Он может сбежать, если увидит, что из комнаты вышло много народу.

— Так, по-твоему… — начал было Мейер.

— Не знаю, — отрезал Хоуз и медленно встал.

— Ты можешь сэкономить нам кучу времени, — прошептал Карелла. — Удачи, Коттон!

Хоуз вошел в аллею, огибающую участок сзади; туда выходили окна камер предварительного заключения на первом этаже. Он захлопнул за собой тяжелую металлическую дверь и пошел по аллее. Почему так бьется сердце? Просто идиотизм какой-то!

«Спокойнее, — твердил он себе. — Нам нужно сохранять спокойствие, или наша птичка улетит и оставит нам некую Леди или Женщину Вообще, то есть всех женщин в городе — всех цветов и размеров. Так что успокойся. Насыпь соли птичке на хвост; если же ублюдок попытается бежать, избей его или пристрели, но спокойно, медленно и непринужденно, как в сериале „Невод“, словно ты никуда не спешишь и у тебя есть время поболтать с самым косноязычным свидетелем в Соединенных Штатах».

Хоуз обошел здание участка и вышел на улицу. На тротуаре было полно народу; все тяжело дышали, хватая ртами спертый воздух. Подростки играли в мяч прямо на мостовой, а немного поодаль копошилась стайка мальчишек. Они включили пожарный гидрант и обливались водой из шланга. Многие из них были в одежде. Хоуз невольно подметил, что на некоторых мальчишках синие полотняные штаны и полосатые футболки. Он свернул направо, оставив без внимания игроков на мостовой и ребятишек, включивших пожарный гидрант. Что прикажете делать полицейскому в самый жаркий день в году? Позволить ребятне транжирить запас воды, принадлежащий городу? А если пожар, а воды в кране не окажется? А может быть, надо закрутить кран и разогнать мальчишек? Пусть возвращаются в душные подворотни, пусть возвращаются к знойному, надоевшему безделью и сколачивают уличные банды, устраивают драки и прочие развлечения, возможно, куда более опасные, чем пожар.

Что прикажете делать хорошему полицейскому? Чью сторону занять? Сторону мадам, содержательницы борделя, или сторону добропорядочного гражданина, который пытается ее обмишурить?

Копам ни к чему забивать себе голову разной философией. Но Хоузу все равно было тревожно.

Он побежал.

Он бежал, обливаясь потом, словно кран с холодной водой. На аллеях и дорожках пустынно. Но где-то впереди, в парке, прячется человек с биноклем.

— Он еще там? — полюбопытствовал Мейер.

— Да, — отозвался Карелла.

— Господи, я прямо шевельнуться боюсь. Как по-твоему, он догадался, зачем вышел Хоуз?

— Вряд ли.

— Одно хорошо, — произнес Мейер.

— Что?

— От всех этих треволнений мой сандвич кажется вкуснее.

Человек в парке сидел на скале, скрестив ноги, и наблюдал за полицейскими. Теперь за столом осталось двое копов; они ели сандвичи и разговаривали. Рыжий здоровяк несколько минут назад встал и вразвалочку вышел из комнаты. Скорее всего, пошел налить себе воды или кофе. Интересно, у них в участке есть кофеварка? Может, им не разрешают включать электробытовые приборы? Как бы там ни было, из здания рыжий не выходил, так что он где-то внутри.