Темный круг
вернуться

Чернов Филарет Иванович
Шрифт:

Счастье

Е. Л. Кропивницкому

Ранним утром зазвонили на селе: Снова утро — Божье счастье — на земле: Загорланил золотистый петушок, Заиграл на гудах-ладах пастушок, Замычали все коровушки в хлевах, Алым маком зорька пышет в облаках. Над селом, над каждой хатой — голубок — Голубиный, сизый, ласковый дымок. А на каждом алом цветике — роса — Божья чистая, любовная слеза. 29 апреля 1919

«Люблю, люблю мою родную…»

Люблю, люблю мою родную, Мою сермяжную страну, — На Спасах — ризу золотую, В полях — голодную весну. И колокольную обедню В слезливом пламени лампад; — Глухой, немой, тысячелетний Железом кованный уклад; — По косогористым припекам Убого дремное жилье; С клочком обветренной осоки Спыленное лицо Твое; — Печного деда ворчь беззубью Под тараканий хруст щелей, И от любви исчахлой грудью Прижаться к деду поплотней. 12 февраля 1921

Вечер

Голубиной благодатью Лег вечерний сон. От погостного распятья В небе синий звон. Там готовит Божий Пчельник Соты сладких слез. Светлый месяц. Темный ельник. Детство и Христос. До младенческого счастья Поднимаю грусть, Пью вечернее причастье Из Христовых уст… 1 марта 1921

Странник

По пустынным полям, по дорогам, По колючим шиповным кустам Пробирается странник убогий По святым заповедным местам… Его лик, как святая икона, Взор покоен, безмолвны уста, — Слаще слова — далекого звона — Колокольных молитв красота. Его сердце — святая пустыня — Эта сине-иконная даль, В этом сердце не меркнет святыня — О святом — о далеком печаль. Его жизнь зачарована снами Бледно-рунных туманных полей И глухими родными ветрами Убегающих в дали степей… 1917

Русское

Предо мною поля и дороги, Уводящие вдаль… без конца… А вдали деревеньки: убоги, Как морщинки родного лица. Тишиною великою веет… Лик Родимый печален и строг. Скорбь немая над всем тяготеет — Русский, древний, мучитетельный Бог. И часовенок горькая сладость, И печальное пламя лампад — Все — мучитетельно-нежная радость — Радость горько-безмолвных отрад. Монастырские звоны… сиянье Куполов и крестов золотых — Все влечет на святое скитанье, — У лампад освятиться святых… Сколько их — этих серых комочков, Что бредут и ползут, не спеша, С посошком, в зипунах, в лапоточках, Пыль пустынных дорог вороша… И приходят к заветным лампадам. Сколько глаз… взоров скорбно-немых Жадно тянутся к горьким отрадам — К темным ликам суровых святых… 1917

Юродивый Клим

По родным околицам, По плетням родным Ходит, Богу молится Юродивый Клим… — Слава Тебе, Господи, — Прыгнул чрез денек!.. Климушка, ты Бога жди: Ты ж Его сынок. И глаза лучистые Искрятся смешком… Полосы огнистые Пышут за гумном… Смотрит Клим и молится, Молится и ждет… Господу поклонится, Как Господь придет. 1918

Богомолка

Притомились мои ноженьки, Не помога посошок. Дай-ко сяду у дороженьки, Передыху дам часок. Ой, высоко солнце знойное, Ой, далече мне идти. Беспокоит рана гнойная, Поистерлась на пути. Вся до кости пропылилась я. Шла, блюла обет в посте. У угодников молилась я, Потрудилась во Христе. Телесами вся измаялась, Ой да душенька легка. Со слезми в грехах покаялась, Пала лютая тоска. 1918

Васька Рыжий

Ox, разгулист Васька-рыжий: Лак-сапог, атлас-штаны. Шапка набок, глаз бесстыжий, Балалайка в три струны. Плечи — сажень, голос зычный, В лютом гневе — темна ночь; Васька-рыжий — хват фабричный — До красоток страсть охочь! В балалайку как ударит, Ухнет-свистнет, в пляс пойдет… Так и шпарит, так и шпарит, А у девок сердце мрет… Девки… ох уж эти девки! Для удала молодца — И улыбки, и запевки, И румянец ал лица… Васька-рыжий цену знает Своей удали лихой: Не одна по нем страдает, — Горьки слезы льет рекой… 1914