Темный круг
вернуться

Чернов Филарет Иванович
Шрифт:

«Новое литературное обозрение». 1993, № 5.

«Я не пойму: звезда, пустыня, море…»

Я не пойму: звезда, пустыня, море, — Что это — разум? Бог? Обман? На этом неразгаданном просторе Бессмыслия блистает океан. Кто нам сказал, что мы отображаем Бессмертное в бессмертном бытии? Что знаем мы, когда ещё не знаем, Что мы? Кто мы? И для чего пришли? Есть страшная железная преграда — Молчание. Нам некому сказать, Что мы идём, куда идти не надо, И знаем то, чего не стоит знать. 1924

http://www.rvb.ru/np/publication/01text/01/01chernov.htm

«Мир необъятный и безмолвный…»

Мир необъятный и безмолвный, Твои я слышу голоса. Но как понять, что ропщут волны, Поют ветра, шумят леса? Косноязычный, нелюдимый, Угрюм и страшен ты в ночах. Твой блеск полночный нестерпимый, Как страшный сон в моих глазах! Горящий ужасом и тайной, Кто ты, от вечности немой? Кто ты, о, друг необычайный? Кто ты, о, враг жестокий мой? 1924

«Я сын земли, я так люблю земное…»

Я сын земли, я так люблю земное. О мать моя, земля, поведай мне, Зачем живу, чем связан я с тобою, Могу ли жить я жизнию иною — <…………………………………… > Ах, ты молчишь, земля моя родная, И странно мне молчание твое. О мать моя, живая неживая, Какая жизнь к тебе влечет глухая, И что в тебе мое, что не мое? 1925

Мансарда. М., 1992.

«Сквозь боль и кровь, сквозь смертную истому…»

Сквозь боль и кровь, сквозь смертную истому, Сквозь мрак, и пустоту, и мысли плен Пришел к себе. Как хорошо: я дома, Среди родных меня приявших стен. Чего искал? Зачем себя покинул? Зачем родной порог переступил? И сердцем я и мыслью мир окинул, — И мир меня бессмысльем подавил. И был один я, жалкий и угрюмый, И было страшно мне сознанье бытия. Но дома я — теперь легко не думать, И просто чувствовать, что мир, что жизнь, то — я. 1925

«Новое литературное обозрение». 1993, № 5.

«Бесконечность, беспредельность…»

Бесконечность, беспредельность, В сердце — ужас и смятенье. Жизнь — великая бесцельность, Мир — плывущее виденье. Я предвижу в отдаленьях, Я предчувствую в веках Жутко-стадное смятенье, Дикий и животный страх. От бесцельности великой, В боль единую слиясь, Род людской безумно-дико Зверем взвоет в страшный час. Мысль, дитя мое родное, Жалкое мое дитя. Видишь — ужас пред тобою, Ужас вся судьба твоя. Бесконечность, беспредельность, В сердце — ужас и смятенье. Жизнь — великая бесцельность, Мир — плывущее виденье. 1926

Мансарда. М., 1992.

«Прости меня, прости меня, Господь…»

Прости меня, прости меня, Господь, Что я в гармонии твоей не понял сладость: Не духом принял я твою земную плоть, Не духом принял я твою земную радость. Я чувственно смотрел, я чувственно алкал, Я слушал чувственно не утончая слуха, Я грубо чувствовал, я грубо постигал, В твою земную плоть не проникая духом. И от земли устав, я так к мирам иным Мечтою уплывал, того не понимая, Что все, что мы зовем и тайным, и земным — Все в духе вечности живет не умирая. 5 августа 1926

«Как будни зимние, притихла жизнь моя…»

Как будни зимние, притихла жизнь моя, И в сердце тишина безмолвна и сурова. Покой! Немой покой! Живу как пленник я В темнице чувств своих, без песен и без слова. Что мне сказать себе? Что мне сказать другим? Все лучшие слова и сказаны и спеты. Давно душа моя живет одним былым, Живет в безмолвии, не требуя ответа. Не в силах я прильнуть к груди родной земли С тем чувством благостным, с тем чувством несказанным, Как в годы юности, когда в душе цвели Любовь и красота цветком благоуханным. В молчанье тягостном проходит день за днем. Живу, день ото дня ничем не отличая… А жизнь огромная, как океан кругом, Шумит, шумит… шумит не умолкая. 23 декабря 1938 [3]

3

Последнее стихотворение Филарета Чернова, написанное за 2 года 19 дней до смерти (примечание Е. Кропивницкого).

«Новое литературное обозрение». 1993, № 5.

ИЗ ТЕТРАДЕЙ, ХРАНЯЩИХСЯ В АРХИВЕ БРЕМЕНСКОГО УНИВЕРСИТЕТА

Из цикла «Осенние стихи»

«В шуме листьев увядающих…»

В шуме листьев увядающих, В желтой дали сжатых нив, В бледных зорях, тихо тающих, Я ловлю один мотив — Грусти, нежности пленительной, Одинокости немой, Тишины успокоительной, Безнадежности родной. Я к цветку, к листку увядшему, Сам увядший, сердцем льну: Сладко сердцу отзвучавшему Погружаться в тишину… 1913