Ося подбежал к Таньке, обхватил ее пухлыми ручками, зашептал в ухо. Танька отложила гитару, посадила его к себе на колени и стала шептать что-то в ответ. Оба смотрели — то друг на друга, синхронно кивая, то в угол кухни, словно видели там кого-то, но Ося все чаще бросал восхищенные взгляды на Варвару, выгибая брови точь-в-точь, как его матушка.

— Отлично устроились! Что пьете? Ого! — Ди уважительно постучала наманикюренным ногтем по винной этикетке, плюхнулась на табуретку и налила в пустой бокал себе. — Ну, с наступающим?

Чокнулись три хрустальных фужера с красным и одна рюмка с водкой.

— Ух! — одобрительно крякнул Леха и поднес к ноздрям корку хлеба.

— У-м-м... — неуверенно промычала Варвара и на всякий случай сделала еще глоток.

— Упс... — недоумевающе произнесла Танька и уставилась внутрь фужера.

— Shit![49] — брезгливо фыркнула Ди, и дуги ее прекрасных бровей взлетели на лоб.

— Хо-хо-хо! — радостно прокричал Ося. Он с большим интересом наблюдал, как менялись выражения четырех лиц. По крайней мере, трое поняли наконец, как себя чувствует Санта-Клаус, вынужденный в силу служебных обязанностей залезать через печные трубы в дома, где ему оставляют печенье и молоко вместо виски.

— Что это вообще? — спросила Ди с явным вызовом, словно ее попытались отравить.

— Не знаю, но это, пожалуй, не Шатонеф... — робко предположила Танька. — Я вообще-то ни разу не пила его урожая девяносто шестого, но мне кажется, что туда налили... Как ты думаешь, что это? — спросила она Осю.

— Компот! — сказал он, сделав глоток. — Но компоту я не хочу, мы с мамой недавно ужинали. Можно я лучше пойду, поиграю с гномами?

— А гномы ушли в гости, Осенька, — ласково обратилась к нему Варвара. — Но они придут утром, и ты сможешь покатать их на паровозе.

Ося, недолго думая, перелез на колени к Варваре и начал расспрашивать, как зовут гномов, сколько им годиков, к кому в гости они отправились и на чем поехали. Теперь она зашептала ему на ухо, и оба приняли заговорщицкий вид.

— Ну что, девушки? Еще по одной? — осведомился Леха. — А то — как-то... знаете ли... — он сиротливо посмотрел на мизерные остатки водки в бутылке.

— Да, только… — залилась от смущения Танька — ей стало жутко неудобно, что притащила такую дрянь. — Давайте я схожу в магазин, что ли, куплю что-нибудь еще. Есть у вас тут рядом круглосуточный?

— Есть «Перекресток» за углом, — ответила Варвара. — А мне можно с тобой?

***

Брутяне дошли до Моссовета и тусовались на проезжей части. Взад и вперед по широкой улице ходили группы людей, плавно, степенно и неторопливо, будто подтягиваясь на посиделки в клуб, разве что семечек не лузгали. Кое-где чинно пили вино или водку, разливая в бумажные стаканчики, медленно опорожняя их и аккуратно относя к урнам. Границу Пушкинской площади оцепил очередной милицейский кордон, отлавливая любого, кто, казалось, без всякой охоты, пытался проникнуть внутрь. Вялых до невозможности нарушителей неспешно засовывали в автозаки, хотя «жертвы», скорее, лезли туда добровольно, и все это выглядело, как в замедленном, скучном кино.

— Кому это пришло в голову нарядить Юрия Долгорукого в костюм деда Мороза? — недовольно спросил низкий голос в толпе.

— Вероятно, сработал закон магического баланса! — словно оправдываясь, еще ниже ответил другой. — В природе ничто не исчезает вникуда и не появляется ниоткуда! Интересно, где еще обнаружатся исчезнувшие из магазинов карнавальные костюмы и шампанское?

***

— Вишен хочешь? — спросила Танька, когда они вдвоем с Варварой вошли в освещенный торговый зал. Непонятно откуда на головах у обеих возникли маскарадные красные колпачки, обшитые искрящимся искусственным мехом.

— Хочу, только у нас зимой вишен не продают, разве только мороженые.

— А это, по-твоему, что? — Танька показала на пакетики с крупными, темными, почти черными, свежими ягодами.

«Ничего она не понимает в вишнях, — подумала Варвара, улыбнувшись, — но черешню, я, пожалуй, даже больше люблю».

В пустом супермаркете они были единственными покупательницами. В одной руке Варвара держала корзинку с продуктами, пальцы другой переплетались с Танькиными. Они смотрели друг на друга не отрываясь. Глаза у Таньки сами были словно большие черешни и отливали фиолетовым, казалось, загляни чуть глубже — утонешь...

— А пить что будем?

— Не знаю, Танька... Мне... все равно. Когда ты рядом, я и так словно пьяная, — Варвара почувствовала, как Танька сильнее сжала ее пальцы.

— Тогда шампанское? Ведь ты его любишь, кажется?

— Люблю, но оно исчезло куда-то из всех магазинов дня три назад. К празднику раскупили, наверное, а я не подсуетилась.

— Наверное, ты не туда смотрела, — Танька взяла Варварино лицо в свои руки и повернула его по направлению к полкам, сплошь уставленным бутылками с высокими горлышками, закрученными серебряной и золотистой фольгой, — сухое, полусухое, сладкое, брют, «Вдова Клико», «Дом Периньон», «Моэт и Шандон»...