Танька взяла ее за локоть и приблизила к себе.

— Не пугайся, — проговорила она медленно и очень тихо.

Сквозь пелену навернувшихся слез Варвара посмотрела ей в глаза. Ну да, они встречались раньше. И кто-то уже говорил очень похожим голосом, с точно такой интонацией: «Не пугайся»... Но кто? Когда? Где? И какой смысл в том, что было в прошлой жизни, если любишь здесь и сейчас?

— А ты?.. — «Ты любишь меня?» — хотела спросить Варвара.

— И я... — произнесла Танька одними губами, а может, и голосом, но он утонул в раскате грома, и полнеба вмиг озарилось радужным фейерверком.

— Что это? У гномов еще одна брачная ночь?

— Это салют, — улыбнулась Танька. — С Новым годом, Варвара.

***

Брутяне дошли до Манежной площади. Боя курантов не было слышно, но апатичная толпа, плотным кольцом застывшая вокруг Красной площади, неожиданно оживилась: из бутылок полетели пробки, люди стали кричать: «С Новым годом!», добавляя матерные слова, петь гимн, поджигать бенгальские огни и размахивать ими шире, чем флажками перед трибуной на праздничной демонстрации. Салют громыхал над Курантами, взлетал и падал, осыпаясь вниз миллионами разноцветных шипящих искр, похожих на брызги шампанского... «Ура-а-а...» — непонимающе кричали брутяне, подхваченные волной всеобщего экстаза; звуки вылетали гулким пустозвоном из черных дыр полуоткрытых ртов.

Из подземного перехода поднялись пятеро дворников с метелками и мусорными мешками — трое мужчин и две женщины. Одна из них, толстая тетка в шляпе, голосила, перекрывая шум:

— Почему десять процентов? Откуда десять-то? Только что было семь!

Самый пожилой из пяти, дворник с длинной, густой бородой, зажал ей рот и, обведя толпу брутян светящимися глазами, произнес:

— Пора!

***

В маленькой кухне пятеро сдвинули бокалы с шампанским. Осе тоже налили чуть-чуть: он капризно на этом настаивал и на компот не соглашался. Леха выпил, недовольно поморщившись — не любил «дамских» напитков, а водки ему не купили.

— Мы из-за вас тут Новый год пропустили, не могли побыстрее вернуться? — почти сердито выговорила Ди.

— Простите нас, ради бога, — с бокалом в руке Танька раскачивалась возле окна, не касаясь пола, и смотрела на Ди, улыбаясь искренне, как ребенку. Варвара насупилась, поглядывала ревниво. — Мы заболтались немного по дороге обратно.

— Да? И о чем, интересно?

— О кармических связях, — Танька сделала еще глоток из бокала и с легкомысленным видом уселась на подоконник.

— Вау! Про кармические связи знаю всё, — сказала Ди. — Влюбилась в кого-нибудь — сразу связь. Возненавидела — еще одна. Вот только если плевать на все, никаких связей нет, а так, что ни захоти — сразу связь. Захотела поцеловать кого-то и не поцеловала — все, будешь мучиться. Вот… Вот Таньку хочу поцеловать — надо целовать!

Ди приблизилась к окну, поцеловала Таньку в кончик носа, подмигнула Варваре и уселась на табуретку.

— Бывает ведь, люди встречаются и друг друга хотят со страшной силой. Но не целуются, не обнимаются, пудрят мозги себе, говорят про мораль… Карму загубили — напрочь. Пока не удовлетворят желаний, будут перерождаться. И чем дольше будут терпеть, тем сильней испортят карму. Нафиг! — Ди осушила бокал и налила себе еще.

Варвара поглядывала то на Ди, но на Таньку, сжимала и разжимала кулаки. Вдруг нерешительно, раскрасневшись и отводя взгляд, подошла к Таньке, закусила губу, закрыла глаза и медленно начала наклоняться к ее лицу. Танька смотрела на нее, затаив дыхание, не шевелилась. Варвара прикоснулась вытянутыми вперед губами к уголку ее рта — уж куда попала, по-детски причмокнула. И отскочила, испуганно.

— М-м-м... — сказала Танька.

— Пральна делаещь, good girl[50], карму нада берещь, — невозмутимо среагировала Ди заплетающимся языком и полезла в сумочку, из которой доносился писк айфона.

На переливающемся экранчике высвечивалось сообщение, Ди улыбнулась вожделенно:

— Ну, девочки, мне пора, побегу, машина внизу ждет. Вы тут не возражаете понянчиться с нашим маленьким увальнем несколько дней? А то он мне сказал, что надо спасать Землю от конца света и он для этого обязательно нужен, — Ди поспешно надевала пальто.

— А куда летишь, не скажешь? — подмигнула ей Танька. — И с кем?

— Про «с кем» я тебе в следующий раз расскажу, это как раз к вопросу о кармических связях относится, но познакомились мы два дня назад на Toga-party[51], и ОН пригласил меня на Мальдивы, — Ди кокетливо улыбнулась, подошла к окну и выглянула во двор. Затем перевела взгляд на диванчик, где ее маленький увалень свернулся клубочком и, кажется, заснул: — Не буду его будить. Ну, пока!

И она исчезла, хлопнула дверь.

— Пожалуй, я тоже пойду, — поднялся Леха, — может, еще «Огневой голубок»[52] по телику посмотрю, что-то у вас тут скучно стало. Одна красивая женщина ушла, другая песен не поет больше, третья даже не разговаривает со мной, — широко зевая, он направился к выходу.

— А что такое Toga-party? — спросила Варвара, когда он ушел.

— Судя по всему, это такое мероприятие, на котором обычно строгая и благовоспитанная женщина пьет много шампанского, теряет голову, меняет религию и уносится на Мальдивы с прекрасным незнакомцем, шурша шелками и туманами.

Варвара улыбнулась, решив, что Танька намеренно так смешно исказила цитату[53], но улыбка растаяла, едва только в ухо влетели слова:

— Разве ты сама не была на подобном однажды?

Откуда она знает? Последнюю фразу Танька произнесла каким-то особым и как будто сонным голосом, словно и не с ее губ слетело. Она и раньше иногда так разговаривала, но Варвара не очень-то удивлялась: не строила ведь таких предположений.