Все было распланировано, по полкам разложено до мельчайших деталей, и божье дитя уже зрело в утробе своей матери. Бог глаз не спускал с обеих, если можно так выразиться о том, у кого в действительности не было ни глаз, ни… прочих органов. В свое магическое тело он между зачатием и родами не вселялся — Магию экономил, а в Танькино и не хотелось. Да и в нынешней жизни Варвара и Танька не знали еще друг о друге, сводить их вроде как необходимости не было. У Таньки к тому же проблемы имелись всякие личные — в масштабе спасения мира настолько незначительные, что можно было внимания божьего не уделять — недолго осталось ей аватарствовать. Всю заботу о своей части человечества Бог сконцентрировал на единственной подопечной душе и ожидал появления её ребенка с трепетом.

Весь план полетел в тартарары, и кто же был виноват? Танька! Он-то знал, что душа ее так взбунтовалась — именно в ту ночь подтолкнула тело под колеса грузовика. У Бога и так Всеведение и Всемогущество были, можно сказать, по нулям — в своей физической оболочке он был почти обычным человеком — одновременно двум женщинам и двум младенцам не сумел бы помочь в любом случае. Таньку спас с затаенной обидой: «Попомню тебе это!». С ее ребенком не стал и возиться — незачем было вдыхать душу в еще одно существо, да и маленькое сердце уже перестало биться, когда их в больницу доставили. И не успел принять роды у Варвары, хватило Магии лишь на то, чтобы другому Богу послать S.O.S.

Мистер Джон получил сигнал, вселился в свою аватару и принял роды, вдохнул душу в малышку, считая, что Богу, чье имя нельзя называть, огромное одолжение сделал. «Душа одного Бога в теле дочери другого — все равно, что искусственный клапан, — считал Мистер Джон, — и наступит время, когда придется ее передать под опеку Отца настоящего». Нелида — чудо-ребенок от плоти одного Бога и с душой другого — росла, будто неприкаянная. У Отца настоящего на заботу о ней не было прав, а Мистер Джон не проявлял большого участия — он был ей как вежливый, но весьма сдержанный и отстраненный отчим.

Почти двадцать лет Бог, чье имя нельзя называть, пытался разрешить невозможное: преломить законы Вселенной, чтобы вернуть себе «отцовские права». Что ему пришлось испытать — земным «собратьям», требующим восстановления отцовских прав через суды с бывшими женами, адвокатов и взятки, даже не снилось. Пять Богов встали на сторону «прокурора» — Вселенной, а Мистер Джон соблюдал «нейтралитет»; адвокатов и вовсе не было. «Судебный иск» Бог, чье имя нельзя называть, явно проигрывал, даже о благой цели спасения мира забыл на время. Хотя какая там, к черту, «благая цель» — в глубине души он всегда с большинством был согласен — не стоит Земля спасения, а его гордость и репутация и так пострадали безнадежно и необратимо. Все, что он мог еще сделать, — это смириться, вселиться, как и все, в аватару и ожидать в ней Конца Света.

Решение проблемы возникло, как это бывает нередко, когда Бог совсем отчаялся, и пришло от случайного источника — оказался им… Вася. Два старых «кореша» столкнулись нос к носу в Англии, в магазине для садоводов и огородников. Не виделись пару столетий до этого, и вдруг нате-здрасьте — такая «приятная» встреча. После обмена грубостями, как у них было принято, Вася выслушал жалобы Бога «за жизнь» и дал поистине гномий совет: заняться сексом. Секс должен быть, конечно, незаурядный, пусть даже и не такой обалденный, как у гномов бывает (куда Богам до этого!), и заняться им нужно не с кем-нибудь, а с той женщиной, которая родила ему дочь.

— Простым траханьем ты не решишь эту проблему, — увещевал поучительно Вася. — Все должно быть на высшем уровне. Пусть будет все, как у людей положено: шампанское, свечи, цветы... Какие, кстати, твоя Варвара любит?

— Желтые розы, но... — попробовал вставить Бог.

— Пусть будут желтые, но не это главное, — перебил Вася. — Намного важнее выбрать нужный момент. Если обе души, Варварина и твоя, во время секса сольются, а ваши тела физически переживут то, что было с ними в момент зачатия Нелиды, — она родится заново. Ну, то есть, тело ее не обновится, куда там, девке уж двадцать один скоро, но душа ее переродится. Вот в нее-то, новехонькую, ты себя и вдохнешь. Хоть это ты понимаешь?

— Понимаю, но... — снова попытался возразить ему Бог.

— Лучше всего вам будет соединиться на дочкин день рождения, — не слушал Вася. — Ты, кстати, тогда спланировал очень правильно, что она родилась в новогоднюю ночь — это само по себе время очень магическое...

— Вася, ну дай же сказать! — не выдержал Бог. — У меня уже двадцать лет как нету... э... того магического ресурса, который позволял воплощаться в своем теле, не говоря о том, чтобы с матерью моего ребенка плотскими утехами заниматься! Каким же образом я с ней смогу сблизиться?

— Тю! Да ты, я вижу, в своем обычном репертуаре — ни сил не накопил, ни ума не нажил, — подколол гном не без удовольствия. — А аватара тебе на что? У нее есть тело!

Бог опешил:

— Так Танька вроде и не увлекалась никогда женщинами. А Варвара — тем более.

— Ну так пусть увлекутся друг другом, подумаешь... Кому-кому, а этим двоим и усилий-то никаких не потребуется, дай только встретиться, и ты это прекрасно знаешь. Ну а что в этой инкарнации обе родились женщинами — фигня. Души-то их друг без друга жить не могут уже не одно столетие. И когда снова встретятся, то и тела их клещами не оторвешь, забудут о предрассудках и обо всем на свете, попомни мое слово.