Покачиваясь и шаря ногами по полу в поисках тапок, я подошла к окну. Небо, набухшее, серое и тяжелое, висело как напоминание о прожитой ночной стихии. Море, темное, мышиного цвета, было тревожно и все еще беспокойно. На мокром песке валялись обрывки бумаги, покалеченные зонты и пляжные кресла, бутылки всех мастей и рваные полотна ткани.

И еще было очень тихо. Очень беспокойно и тревожно тихо.

Я зашла в ванную. На раковине лежал мой любимый… раненый сарафан – конечно, по-прежнему в винных разводах. Я пустила горячую воду и начала остервенело тереть испорченную ткань. Фигушки вам! Ничего не помогало. Ничего. Пятна стали чуть бледнее, чуть более размытыми. Но все они были на местах. Устав, я села на край ванны и разревелась.

Что я жалела больше в эти минуты? Свой многострадальный сарафан или свою покалеченную жизнь?

Пятна, пятна… Пусть поблекшие, но несмываемые эти чертовы пятна! И они всегда будут на моей душе. Никуда они не денутся! Три, жмыкай, посыпай солью или даже новомодными средствами. Как там говорила Ритуля: «Я забываю, но я помню…»

А я по-прежнему помню. Даже этой ночью я все помнила. Правда, это мне ее вовсе не испортило, эту ночь. Но ночь прошла. Всё, говорят, проходит. Или не всё? Или своя, родная приживалка-мышь по-прежнему сидит и скребет своими мелкими и острыми коготками. По сердцу.

Я – помню.

Я зашла в комнату. Он спал – безмятежно и спокойно, как ребенок. Счастливо так дрых. Мне почему-то захотелось его ударить. Сильно, наотмашь. По лицу. Потому что у него было лицо человека, у которого все в порядке. Который всегда и все, что ему нужно и хочется, получает. Всегда разруливает свои косяки и неприятности. Короче – как с гуся вода…

Что там про милость к падшим? Да и кто тут падший, право слово! Тут одни сплошные победители, с крепким и здоровым сном. Те, у кого все и всегда получается. У него всегда все получалось. И сейчас получилось – в смысле, получил все, что хотел. Проветрился, погулял на свободе. Нет – решил, что дома лучше. Спокойней дома. Да и внук должен родиться. А он был уверен, что будет внук, мальчик. Вот вернулся, и опять все чики-чики. Все наладил, восстановил. И опять все ровненько и гладенько. Ужин такой торжественный. Режиссер-постановщик хренов.

Наверное, и грозу он заказал у Господа Бога. Так, для декорации. Чтобы мощнее, проникновеннее и глубже. Накал эмоций, так сказать, вершина страстей, пик пылкости.

Хорошее какое словосочетание – «пик пылкости». Или – дурацкое?

Господи, о чем я думаю?

Словосочетание…

Я еще раз посмотрела на него и… И все поняла. Поняла, что сейчас надо делать.

Я вытащила из шкафа свой чемодан и быстро начала кидать туда вещи. Десять минут – и все готово! Сгребла из ванной косметику и пнула ногой любимый испорченный наряд, сиротливо валявшийся на кафельном полу. Извини – не получилось!

Проверив документы и деньги, щелкнула замком чемодана и у двери обернулась.

Он спал с улыбкой на лице. Я усмехнулась и вышла в коридор. Плавно и бесшумно закрыла за собой дверь.

Внизу, по счастью, никого не было. Видимо, рабочий день отменялся – что ж, причина вполне уважительная. Уезжать, не попрощавшись, конечно, нехорошо…

Да ладно, перебьются и без прощаний.

Такси я поймала достаточно быстро – даже сама удивилась. Села сзади, чтобы исключить общение. Коротко бросила:

– В аэропорт.

Водитель молча кивнул. Было видно, что ему тоже не до разговоров. А кто этой ночью на острове спал? Наверное, таких не было.

Полицейские и дорожные работники почти разгребли завалы на проезжей части. Как же быстро у них все делается, как же складно! Некоторые владельцы кафе и магазинов, лениво позевывая, собирали осколки стекол и поправляли обвисшие козырьки.

– Убегаете? – хмуро спросил водитель на английском с очень сильным акцентом.

Я кивнула.

Вот именно – убегаю. Только не от стихии. От него убегаю. И от себя.

– Я понимаю, – продолжил водитель. – Было страшно. Но вы успели позагорать и покупаться? Отдых получился?

Я кивнула: дескать, спасибо, все успела. И позагорать и покупаться. И отдых получился.

Все успела. И все получилось. Даже больше того, на что рассчитывала.

Почти подъехали к аэропорту, и вот тут встали капитально. Огромный эвакуатор оттаскивал перевернувшиеся легковушки – старенький «Форд» и плотно сцепившийся с ним «Мазератти».

Я закрыла глаза. Итак, все понятно – я простила его тогда, когда приехала на дачу. Когда пила с ним чай на веранде, когда варила ему борщ. Когда устраивала семейные посиделки по выходным – «все, как раньше».

Нет, не все. Никогда не будет так, как раньше. Потому, что мы – другие. Мы уже прожили отрезок другой жизни, друг без друга. И мы уже не можем смотреть друг на друга прежними глазами. Мы – не прежние! У нас никогда – никогда – не будет прежних отношений. Потому, что между нами стоит ложь. Предательство. И обида. Как известно, предавший однажды…

Это банально, не спорю. А жизнь вообще банальна – сама по себе. Не ты первый, не ты последний. Все повторяется. Основа сценария та же. Актеры разные, нюансы разнятся.