— Уже две недели. Она ждет, когда придет корабль, чтобы отплыть на Липари.

— Проводите меня к ней!

— Я охотно покажу вам ее дом.

Ринальдо поспешно схватил шляпу и шпагу и последовал за патером.

Испуганно вздрогнув, Виоланта отшатнулась, когда в ее комнату вошел Ринальдо. В страхе перекрестилась, и с ее дрожащих губ не слетело ни слова.

— Друг мой! — обратился к ней Ринальдо. — Вот мы и опять встретились.

— Вы живы?

— Я жив, дабы, к моему несчастью, найти Дианору…

— Возможно ли это? Вы видели Дианору, нашли ее? Где?

— На Липари.

Ринальдо рассказал Виоланте то, что мы уже знаем. Ее удивление росло, и беседа стала сердечнее.

— И что вы собираетесь делать?

— Я обращаюсь, — ответил ей Ринальдо, — с душевной просьбой к другу, Виоланте, которую я некогда вывел из мрачной тюремной ночи на свет жизни…

— Я догадываюсь, какая это просьба, — вздохнула Виоланта.

— Если Дианора последует за мной, меня ждет величайшее счастье.

— Но где?

— Я решил рискнуть жизнью, но собрать принадлежащие мне сокровища и…

— И что же?

— Уехать в Испанию или еще дальше, на те прекрасные острова, где вечная весна улыбается их счастливым жителям. Там, Виоланта, мы будем жить в тихом одиночестве, там мы будем довольны всем.

— Этого и мы желали, когда жили на Панталерии! Но счастье нам не улыбнулось.

— Быть может, оно будет благосклоннее к нам в более далеких краях.

Виоланта обещала ему уговорить Дианору последовать зову любви. Местом встречи был избран Мелаццо. Посредником, который исполнял бы те или иные поручения, через руки которого проходили бы письма, без того чтобы он знал, кому они посланы, избран был патер Амаро.

Едва Ринальдо вышел из дома Виоланты, как из питейного дома напротив вывалились, едва держась на ногах, прямо на него несколько пьяных матросов. Ринальдо посторонился, чтобы их пропустить. Но один из матросов остановился и вытаращился на него, широко открыв глаза.

— Накажи меня Бог! — заорал он. — Друзья! Поглядите на этого человека, и вы увидите — черт меня побери! — хваленого Ринальдини!

Ринальдо быстро шагнул к нему, схватил его руку, пожал ее и спросил:

— Ты знал этого человека?

— Да, черт побери, я его знал, — ответил матрос.

— Что? — крикнул один из его сотоварищей. — Ты знал знаменитого Ринальдини? Вино, что ты заглотал, понуждает тебя лгать.

— Друг! Вино не понуждает лгать. Оно одушевило меня на правду.

Ринальдо, усмехнувшись, сказал:

— Иди домой, проспись, протрезвись!

— Что? Я не трезвый? Гром и молния! Таким как вы, таким был и он, проклятый Ринальдини!

Сбежался народ. Подошли сбиры, стали спрашивать:

— Что здесь случилось?

— Да пьяница разорался! — ответил патер Амаро, который только что подошел и, взяв Ринальдо за руку, повел его в монастырь.

Сбиры не удовлетворились мимолетным ответом патера, они подробнее расспросили крикуна и повели его, настаивающего на своем показании, в полицию.

Патер Амаро провел спасенного через двор монастыря в монастырский сад, к задним воротам. Здесь он взял его руку и сказал:

— Одна любовь равноценна другой. Вы меня не узнаете. Скорбь и горе исказили мои черты, но я вас хорошо помню. Сейчас я выведу вас из сада вон в тот дом среди виноградника. Там вы скоро опять меня увидите, и там… там опять со мной познакомитесь.

Ринальдо пожелал объяснений, но священник уклонился от них.

— Мы скоро увидимся! — был его ответ.

Он проводил Ринальдо к дому среди виноградника и запер за ним дверь.

Ринальдо пребывал в зловещем ожидании. Он боялся предательства и обличения. Кинжал свой он держал наготове, как таблетку яда под перстнем — дабы в крайности принять ее.

Наконец он услышал шаги. Дверь открылась, и вошел патер Амаро с пакетом под мышкой. Радостно обнял его Ринальдо.

— Как странно! — сказал патер. — Мне пришлось вас спасать, вас, который однажды дал мне в руки, как вы считали, ключи от моего счастья. Но… я обрел лишь одни горести.