Флоран оглянулась на сияющий огнями родной дом. Что она здесь делает: в снегу, на морозе, под железной стеной ангара? Флоран подняла голову к небу.

Белые нити снега колыхались в воздухе, заплетая косицы быстробегущих прядей. Мама, папа, на кого вы меня оставили?! Как мне жить без вас?! Флоран закрыла глаза ладонями.

Ей было жалко себя. Она не знала, что делать, по щекам катились слезы. На кого ей надеяться?

Флоран зарыдала. И в этот же момент, словно насмехаясь над ней, где-то в темноте заблеяли козы. Флоран выдохнула в воздух свое отчаяние, свою ненависть к тем, кто прятался за стенами ее дома, не считаясь с его истинными хозяевами.

Ей ничего не оставалось — только молиться. Она опустилась коленями в снег, склонила голову и стала медленно, по слову, по букве выталкивать из себя молитву.

Она не помнила, сколько минут стояла в снегу под холодными, падающими с небес хлопьями. Долго.

Но, перед тем как выплеснуть из своего сердца последнюю горечь, Флоран увидела во тьме родное лицо: это было лицо Рида Вестакера.

Господь давал ей знак, напоминал, ради кого надо брести по снегу, преодолевать трудности, жить, молиться.

Флоран была не одна — ей было на кого опереться.

Ноги промокли. Флоран прикрыла за собой дверь, опустилась на диван. В гостиной звучала музыка. Похоже, ее родственники снова что-то отмечают.

Флоран сняла сапоги, сдернула с ног носки. Пальцы замерзли, и ей пришлось несколько минут сидеть, отогревая ноги ладонями. Как-то они гуляли с Ридом в лесу вблизи поместья, она промочила ноги, перепрыгивая через ручей. Но тогда рядом был Рид — он знал, что надо делать в этих случаях: развести костер, развесить носки на воткнутых в землю палках, но с таким расчетом, чтобы они не сгорели. Пока носки сохли, они сидели на горке свежесрезанного лапника, это тоже устроил Рид. Он отогревал ее пальцы своим дыханием. Флоран стеснялась, она поджимала пальцы, зарывала ступни в колючую хвою, а Рид смеясь вытаскивал их оттуда. Он говорил, что у нее самые красивые на земле пальцы.

Флоран так не считала. Она вспомнила об этом, растирая пальцы ладонями. Что он нашел в них красивого?

Флоран вытянула ногу, распрямила ступню. Тонкие, бледные пальцы... Ничего в них нет необычного, пальцы как пальцы. А самый маленький и вовсе выглядел уродцем — загибался куда-то вбок, словно пытался отбиться от коллектива.

Флоран сложила ноги по-турецки, набросила на себя плед. Господи, какой ерундой она занимается. Видела бы ее матушка Сильвия! Суровая настоятельница любила говорить, что грехопадение начинается с ногтей. Вначале девушка начинает искать красоту в этих розовых пластинах, вместо того чтобы искать ее в человеческих сердцах и душах. Эта червоточина разрастается как отвратительный грибок. Убедившись в красоте ногтей, девушка ищет ее в волосах, в цвете глаз, в изломе губ. Дальше больше — она исследует вечность в собственном теле, в изгибе бедер и форме ног, груди и плеч. Кончаются поиски глобальным отрицанием мира и признанием собственной неотразимости.

Так ли это, Флоран не знала. Ей было не до этого. Следовательно, угроза, о которой предупреждала матушка Сильвия, для нее не существует.

Согревшись, Флоран переоделась в домашний спортивный костюм. Надо бы сходить в душ, но она решила сделать это попозже.

Флоран уже хотела ложиться, когда в дверь постучали. Это был дядя Альберт. От него за версту разило спиртным.

— О! И-и... — Он от неожиданности икнул. — Я уже тебя потерял. Куда ты подевалась?

Флоран с презрением смотрела на него. Алкоголик, шут гороховый! Он не достоин носить фамилию предков. Когда отец был жив, Альберт не позволял себе такого. Сейчас же ему все равно. И куда смотрит Мэри, неужели ей приятно общаться с пьяным мужем?

— Я ездила в город. — Она положила ладонь на дверную ручку. — Дядя, извините, я замерзла и хочу спать. — Она попыталась захлопнуть дверь, но он внезапно сунул ногу в просвет.

— Э-э, милая, так не пойдет! — Он ухмыльнулся. — Ты, конечно, в приюте отвыкла от общения с нормальными людьми, но я обязуюсь вернуть тебя в лоно цивилизации. Идем. — Он протянул руку, пытаясь ухватить ее за запястье. — Я познакомлю тебя с Джоном, братом Мэри. Ты его никогда не видела?

Флоран едва успела выдернуть руку из его цепких пальцев.

— Не видела и видеть не желаю!

Ее отказ в глазах дяди ничего не стоил.

— А вот это напрасно! — Он качнулся на ногах и чудом успел ухватиться за дверную ручку. — Тебе нужно знакомиться с молодыми людьми! Флоран, ты, я надеюсь, не собираешься провести жизнь в монастыре? Тебе надо выходить замуж, рожать детей! Наш род не должен прерваться. А с моей стороны, — он горестно ухмыльнулся, — по-видимому, ничего не ожидается. Мэри не желает обременять себя детьми.

Флоран хотела напомнить ему о том, что в подобных случаях жену можно и поменять. Но Альберт снова схватил ее за руку.

— Пойдем, Фло! — Он жалобно скривился. — Ты думаешь, мне с ними так весело? Фло, не будь букой, пойдем!

Флоран стало его жалко. В самом деле, почему она решила, что дядя безнадежен. Она верила в Бога и знала, что его промысел неисповедим — судьба любого из смертных, даже последнего грешника, по незримому соизволению может чудесным образом перемениться. Тем более что этот вечер в судьбе гостей ее дома может оказаться одним из последних. Завтра она станет законной хозяйкой поместья, и им придется поискать себе другое место для застолий. Пьяного разгула она в своем доме не допустит.