Волосы Мей рассыпались по ковру золотым дождем, а лицо… Энтони поверить не мог, что в мире существует подобная красота. Он целовал любимую, нежно гладил ее груди, руки, плечи, крепко стискивал ногами бедра.

И Мей словно превратилась в одержимую. Она изгибалась под тяжестью его тела, затвердевшие соски легонько задевали его грудь, даря неизъяснимое блаженство. Позабыв о смущении, она взяла в ладони напрягшуюся мужскую плоть.

Но Энтони остановил ее, понимая, что еще немного — и он не выдержит.

— Подожди, — прошептал он.

— Не-а! — поддразнила она.

— Но тебе будет приятнее, — срывающимся голосом произнес он.

Но Мей приподнялась и безжалостно поймала зубами его сосок. Ждать она не желала. Ногти ее впивались ему в спину, гибкое стройное тело жадно требовало своего. На мгновение отвлекшись, Энтони нашарил пакетик из фольги.

— Я готов, — прошептал он, — Ты ведь этого хочешь?

Энтони позволил себе лишь коснуться ее жаркого лона. Но Мей ожгла его обольстительным взглядом сирены, рывком приподняла бедра — и приняла его в себя так внезапно, что Энтони задохнулся от восторга.

Она застонала в лад с ним, давая выход накопившейся страсти. Тело ее таяло, точно мед под солнцем. Сердце Энтони на мгновение замерло, и он утратил чувство реальности, словно воспарил на крыльях ветра.

— Посмотри на меня, — попросила Мей.

Только тут он осознал, что глаза его закрыты.

С величайшим трудом Энтони разлепил веки и взглянул ей в лицо, полыхающее лихорадочным румянцем. Темно-русые пряди смешались с золотыми локонами, точно так же сплелись их тела. И зрелище это окончательно свело его с ума…

Не в силах более владеть собой, Энтони подался вперед. Мей стонала и вскрикивала, умножая нетерпеливый напор порывистыми движениями собственного, пылающего страстью тела.

На миг Энтони остановился, зная, что пауза многократно усилит ее оргазм. Карие глаза Мей полыхнули огнем, она исступленно обняла его за шею и принялась целовать так пылко и самозабвенно, что очень скоро сладостная пытка сделалась невыносимой.

— Не останавливайся! — срывающимся голосом приказала она.

Энтони отчаянно хотелось продлить наслаждение. Навсегда запечатлеть этот миг в ее памяти. Сгорая от нетерпения, он усилием воли смирил собственное желание и принялся целовать любимую. Она же изо всех сил распаляла его страсть.

Тела их покрылись испариной. Мей лизала его языком, точно кошка, и по коже Энтони пробегали мурашки: тело каждым нервом отзывалось на дразнящие прикосновения. Вот Мей зубами чуть прикусила его плечо и снова томно задвигалась. От каждого движения Энтони впадал во все больший экстаз и все более пылко отзывался на ее обольстительную прелесть.

Где-то в глубине подсознания возникла тревожная мысль: а не причиняет ли он ей боли? Но Мей льнула к нему так жадно и самозабвенно, что страхи развеялись сами собою. В миг наивысшего напряжения Энтони приник к ее губам с ласковым поцелуем.

Она упоенно зашептала что-то ему на ухо, глаза ее сияли так, словно… Словно Мей меня любит, подумал он.

Ритм движений все нарастал, два тела слились в одно… А может быть, не только тела, но и сердца, и мысли, и эмоции… Кто знает? Энтони утратил способность рассуждать здраво, «работали» только чувства…

— Энтони! — задыхаясь, вскрикивала Мей, впиваясь ногтями ему в плечи. — Энтони!

Голова ее откинулась, являя взгляду белоснежный изгиб шеи. Энтони не удержался и поцеловал пульсирующую там жилку, бормоча бессвязные слова… Сущий вздор, по правде-то говоря… Твердил о том, как Мей чудесна, удивительна, прекрасна, коварна, как Цирцея, обольстительна и нежна…

А затем вскрикнули уже оба, тесно приникнув друг к другу. Впервые Энтони ощутил, с какой невероятной силой сокращаются и расслабляются мышцы в сокровенной глубине ее лона, стискивая и вновь освобождая его мужское естество. То было мгновение высшего апофеоза, волны неизъяснимого восторга захлестывали его с головой.

Это продолжалось вечность. Бессчетное множество часов. И едва Мей немного успокоилась, как Энтони испытал новый прилив возбуждения. Было во всем этом нечто удивительное и невероятное. Он ощущал себя языческим богом. Непобедимым, всемогущим, способным подарить своей избраннице неземное наслаждение, И при этом отдать любимой всего себя казалось ему столь же естественным, как, скажем, дышать.

Энтони осторожно усадил Мей себе на колени. Втянул в рот сначала один затвердевший сосок, потом другой, наслаждаясь бурной ответной реакцией.

— Будь моей, — шепнул он.

Она потянулась всем своим гибким телом. И под нежным, доверчивым взглядом карих глаз Энтони почувствовал, как у него беспомощно сжалось сердце.

— Мей…

Но попытка облечь в слова обуревающие его чувства потерпела крах. Мей вновь приняла его в себя, одновременно припав к его губам.

Она чуть покачивалась из стороны в сторону, выгибаясь так сладострастно, что в мыслях у него помутилось. В памяти остались лишь гордая посадка златокудрой головы, стройная фигура, тонкая талия, капельки пота на золотисто-медовой коже и жгучее пламя, сжигающее его чресла.